Сущность зла
Шрифт:
– Помнишь бриллианты, которые я получил от твоей сестренки? – крикнул ему Вонн. – Так я передал их твоей жене.
Хартунг молча кивнул и присмотрелся к компании за соседним столом.
Вонн приветливо улыбался ему. Винтерс помахал рукой. Герцог сидел бездвижно, но как только их глаза с Хартунгом встретились, дрожь, казалось, передалась и человеку за соседним столом. В воздухе повисла молния. Стало душно, как перед грозой.
– Наверное, надо с ним побеседовать, – сказал Вонн, потянувшись.
– Да! – Винтерс так и подскочил с места. –
– Не надо, Винтерс, – Вонн попытался остановить его, но было поздно: верзила направлялся к соседнему столику.
Время, казалось, остановилось: Герцог стал вставать из-за стола, чувствуя, что делает это катастрофически медленно. Дистанция между Винтерсом и неизвестным по имени Хартунг стремительно сокращалась.
– Эй, мистер Хартунг!
«Ты только посмотри парень, как он двигается, ты же знаешь, что сейчас произойдет...»
Герцог понял, что времени не хватит даже на то чтобы обойти стол – а Винтерс уже совсем близко.
– Мой приятель имеет к вам пару слов... – и рука уже повисла над плечом незнакомца...
«Так и будешь сидеть и ждать, пока твоего друга не превратят в решето? Ну же... сделай это...»
Стакан в руке Хартунга треснул, и рука, нырнувшая под плащ, стала доставать что-то...
– Винтерс! – верзила оглянулся, и Герцог уже выхватил пистолет. У Хартунга в руке тоже блеснул вороненый ствол. Герцог услышал предупреждающее попискивание подзарядки карманного лазера и шагнул в сторону с рукой, уже вытянутой в сторону незнакомца. Хартунг взмахнул стволом в воздухе – звук подзарядки становился все громче и пронзительней – и ударил стволом Винтерса в лицо. Сделав шаг в сторону Герцога, он стал целиться.
Огонь несколько раз вылетел из руки Герцога, а вслед за этим послышались выстрелы. Хартунг отступил и стал сползать по стене. Герцог закричал: «Нет, нет, не...»
Затем он лучезарно улыбнулся. Хартунг уже лежал бездвижно у стены, в груди его зияла черная дыра.
– Герцог, какого дьявола, что ты натворил...
Не сводя прицела, Герцог еще раз нажал на спусковой крючок – и тело у стены дернулось в последний раз.
– Это вон тот парень! – послышались крики. – Он первый начал...
Вскоре к этому голосу прибавились другие – и судьба Герцога была решена. «Умышленное убийство в присутствии свидетелей при отягчающих обстоятельствах, с превышением необходимой самообороны» – гласил вердикт, вынесенный прямо на месте ареста. На этой планете судебные дела вершились на удивление быстро.
– А этот парень тоже... – он мог прожечь в верзиле дырку своим аппаратом! – послышались реплики в защиту. Однако полиция неумолима. Пострадавший не мог нести ответственности – и уже никому не мог объяснить, зачем собирался стрелять. Их с Герцогом загрузят в машины разного цвета: одного в синий полицейский грузовик, другого в черный катафалк.
– Герцог, – вопил ему Вонн. – Идиот! Ты хоть понимаешь, что натворил!
Ничего не ответив, Герцог бросил пистолет
– Что ты наделал... – заклинал Вонн. – Что ты наделал...
Герцог улыбался. Ему нравился запах кордита.
9
В воздухе пахло весной. Снег сошел, и все, что было под ним, зазеленело и стало рваться к солнцу навстречу теплым солнечным лучам. В воздухе гуляли освежающие ароматы. Всякая тварь, вплоть до самой мелкой птахи, радовалась приближению весны.
Только Джеймс Мэй не радовался.
– Если вы не перестанете заниматься этой ерундой, – сказал он мистербобу, – я надену скафандр, выброшусь в открытый космос и тем самым спасусь от ваших запахов. Перестань меня утешать, я здоров, как Винтерс.
Арколианец, как обычно, торопливо семенивший следом за капитаном, недоуменно пощелкивал клешнями.
– Но, джеймсоджеймс, я по запаху определил, что вы еще не совсем поправились, и просто пытался немного привести вас в чувство...
Мэй развернулся:
– Я, – начал он решительным голосом, но заметил, что говорит повышенным тоном, и тут же исправил свою ошибку. – Я, – вполголоса продолжил он, действительно, не совсем хорошо себя чувствую, но это совсем по другой причине. И, вы как никто другой, должны это понимать.
– Но почему? – недоуменно защелкал клешнями арколианец.
– Что – почему?
– Почему – я – «как никто другой»?
– Потому что вы, многоуважаемый господин посланник – профессиональный дипломат. Есть вещи, которые не обсуждаются. Вы можете понять, какие чувства сейчас терзают меня, и уяснить, что это настроение не улучшается никакими медикаментами.
Арколианец согласно закивал головкой. Мэй тут же выставил палец вперед, пресекая попытки перебить его. – Я знаю, что вы думаете, мистербоб. В самом деле, отчего разумные существа А-форм так лелеют свои страдания и не хотят их развеять тут же? Не стану говорить за тех, кто предпочитает упиться вином, чтобы посмеяться потом над своими печалями. В моем случае все совсем по-другому. Просто, чем лучше прочувствуешь горе, тем выше потом момент триумфа. Надо использовать чувства на полную катушку.
– «На полную катушку», – пробормотал арколианец, запоминая. – У вас очень красивый язык. Такие образные выражения...
– Еще бы, – согласился Мэй. – Вы еще не слышали, какими образными они бывают, если меня как следует вывести из себя. – Они продолжили прогулку по коридору.
– А как, джеймсоджеймс, вас вывести из себя?
Мэй посмотрел на него:
– Лучшее не надо, мистербоб.
– А-а. Тогда хорошо, давайте вы мне расскажете что-нибудь другое о поведении А-форм.
– Конечно, – согласился Мэй, продолжая каждодневную экскурсию по кораблю. – Вам еще многое предстоит узнать. Большинство разумных А-форм вовсе не такие, как я. Их не радуют собственные страдания. Но не забывайте, что я – Отморозок.