Сущность зла
Шрифт:
– Вот почему я держусь за мистера Арбора, – с усмешкой сказал Баррис. Как утопающий за соломинку. Нам не пришло еще время расстаться. Если инопланетянин заупрямится, мы будем резать его друга у него на глазах и показывать инопланетянину, из чего состоит человек. Это удовлетворит его арколианское любопытство.
– Не думаю, что это на него подействует, – сказал Мелроуз.
– Все равно, – отвечал Баррис. – У него есть то, что мне нужно, и я пойду на все, чтобы завладеть его секретом. Все кнопки будут нажаты, Винни, все до единой. И если не сработает кнопка «Вильям Арбор», тогда ваши люди будут искать следующую.
Мелроуз
– Не желаете взглянуть?
– Другого раза может и не представится, учитывая ваши методы исследований, – уклончиво сказал Мелроуз.
Кивнув, Баррис вышел в коридор, закрыв дверь с надписью:
ОТДЕЛ УСИЛЕННОЙ ТЕРАПИИ
Мелроуз следовал за ним по пятам. Они прошли коридор, комнату наблюдения, где расстались последний раз с девушкой по имени Дина, и в самый конец холла. Там они миновали воздушный шлюз герметизации и очистки, а сразу за ним в маленькой диспетчерской их уже поджидала та самая Дина. Она сидела перед панелью управления со множеством кнопок и переключателей. На ее плечи был наброшен прозрачный пластиковый костюм-герметик. Она смотрела в расположенные перед ней два ряда окошек-иллюминаторов. За ними просматривалась просторная белая комната, в центре которой располагался чуть наклоненный хирургический стол. На столе лежал пристегнутый ремнями арколианец, без своего обычного фиолетового одеяния. Мотая головой и дергая руками в воздухе, он, казалось, вел оживленный разговор с группой сотрудников института, облаченных в костюмы из герметичного пластика.
– Дина, в чем дело? – спросил Баррис. – Почему внешний воздушный шлюз открыт?
Она резко повернулась, услышав голос за спиной, но, увидев, что это Баррис с Мелроузом, тут же успокоилась.
– Этот шлюз создает негативное давление между нами и...
– Заблокируйте его, пожалуйста, а то мы испытаем давление еще негативнее. Любая ошибка может стать для нас роковой.
Мелроуз за его спиной кивнул. Дина подчинилась приказу руководителя фирмы, и двери за ними с шипением закрылись.
– И оденьтесь, как следует.
Дина продемонстрировала ряд показаний на приборах:
– Пробы запаха пока говорят о том, что отношения складываются миролюбивые. Мы сделали несколько уколов: похоже, сейчас он разговаривает сам с собой.
– Это не человек, – жестко сказал Баррис, это «оно». И впредь прошу его именно так называть в моем присутствии, это будет корректно. Перед нами только арколианец, и, значит, оно.
– Но... эта особь... она необычайно интеллигентна, разумна и... нам просто показалось...
– Не надо... Никогда не позволяйте вводить себя в заблуждение – ученый служит прежде всего истине. Ученый на работе у меня служит прежде всего компании, а потом уже истине. Но все равно, это вас не оправдывает. Итак, мы говорим «оно» – неодушевленное, просто чувствующее, отнюдь не разумное существо. Понятно?
Дина растерянно кивнула.
Баррис снял с полки два пакета с герметичными спецкостюмами и передал один Мелроузу.
– Тем более, в таком особенном случае.
– Эта... то есть, это... существо засыпало всех вопросами, – сказала Дина. – Оно интересуется буквально всем.
Мелроуз развернул пластиковый костюм и бегло взглянул в ряды видеомониторов, проходивших до самого потолка. Они под разными углами
– А как его ранение? – спросил он. – Он... то есть, оно как-то проявляет боль? Есть признаки, что оно испытывает мучения? Это я к вопросу о чувствующих, – пояснил он для Барриса.
– Не жаловался ...лось, – отвечала Дина, застегивая на молнию верхнюю часть своего костюма. – Вообще-то оно осталось без руки... или лапы? – она тоже посмотрела на Барриса. – Он показывал нашим сотрудникам, как крепится его конечность, и ксенохирург сказал, что никакого повреждения в хитине нет. Похоже, раны сами затянулись, или же ему просто повезло. Ультразвуковое обследование показало, что у него наружная открытая циркулярная система.
– Неужели? – сказал Баррис, всовывая ноги в спецкостюм.
– Открытая циркулярная система предполагает отсутствие вен и артерий, переносящих кровь по организму, – пояснил Мелроуз. – Внутренние органы таким образом просто плавают в кроветворной ткани и напрямую впитывают то, в чем нуждаются. Так что при ранении, когда нет самозатягивающихся кровеносных сосудов, это существо должно было просто погибнуть от потери крови.
– Вы хотите сказать, смертельный обморок? – хмуро переспросил Баррис.
– Это, действительно, необычайно важно для адаптации, – восхищенно сказала Дина.
– И как только оно доносит кровь до мозга? – вслух задумался Мелроуз, просовывая руки в пластиковые упругие рукава. – Ведь большинство живых организмов с кровеносной системой открытого типа чрезвычайно отсталые в развитии.
– Они обзавелись шунтовой системой, – пояснила Дина. – Это конгломерат из трех сердец, прикрепленных усиками к трем полостям тела, где скапливается кровь. Тройное сердце выжимает кровь, как насос в водонапорную башню, вверх в черепную полость, и мозг так же, пребывая плавающим в крови, постоянно пропитан жидкостью и не испытывает недостатка в кровоснабжении. Так что мозг, по их понятиям, снабжается кровью даже лучше всех внутренних органов, за исключением, возможно, главного: основного, центрального, сердца.
Баррис натянул на голову прозрачный капюшон и застегнул его так, что теперь из пластика выглядывало только его лицо.
– Не понимаю, зачем столько возни? Не проще ли было еще раз дать нам аллергенов? – недовольно спросил он.
– Аллергены имеют кратковременное воздействие, – ответил Мелроуз, передавая ему маску для лица – нечто среднее между прозрачным противогазом и стерильной повязкой. – И потом, пока еще неизвестно, на чем базируются их запахи. Может быть, это вещество выходит через кожу с тем же эффектом ингаляции. Тогда арколианские запахи, имея неизвестную нам природу, могут действовать намного тоньше и коварнее, чем мы предполагаем.
Ворча, Баррис прикрепил маску и, тужась, стал завязывать тесемки на затылке.
– Но, главное, – сказала Дина, – у нас очень чувствительные приборы, а запах человеческого тела может повлиять на результаты исследований.
– Вот это правильно, – пробубнил Баррис. Голос его был приглушен прозрачной маской, тесемки которой он безуспешно пытался завязать. Мелроуз пришел ему на помощь. Баррис не признавал собственных ошибок и теперь говорил так, как будто он сам был изобретателем этого великолепного герметичного костюма и всемерно способствовал его применению.