Сувениры Тьмы
Шрифт:
— Помогите! — послышалось из камеры, в которую полчаса назад "упаковали" очередного задержанного.
Несколько ударов по двери. И снова:
— Помогите!
Дежурные по изолятору и местный доктор привычно резались в карты. Над головами охранников плавали клубы табачного дыма.
— Петь, пойди, глянь, чего там, — не отрывая взгляда от стола, сказал старший смены.
Сержант Петр Сидоров с явным неудовольствием встал и, бряцая ключами, вышел в коридор.
— Помогите! — опять донеслось из камеры, расположенной в дальнем конце "продола".
— Что, милок, тебя решили сделать "петушком"? —
— Отставить разговорчики! — Сидоров от души врезал резиновой дубинкой по двери, из-за которой прозвучали мерзкие слова. Как и любой человек с классическим армейским мышлением, он весьма негативно относился к любым проявлениям гомосексуализма. Оно понятно, что зекам больше деваться некуда, но… это они у себя на "зоне" пускай творят, что хотят, а здесь, все-таки, территория подрайского ГУВД. И ответственность за происходящие на ее территории безобразия лежит, в том числе, и на плечах сержанта Сидорова. Так что, если у новичка действительно возник конфликт с сокамерниками, Пете лучше поторопиться…
За всю историю изолятора здесь имел место быть лишь один случай гомосексуального изнасилования. Повинны в том, кстати, были сами охранники, перестаравшиеся, усмиряя разбушевавшегося сидельца. В ту ночь в одной из камер оказались вместе старый бомж, попавшийся на магазинном воровстве, и какой-то качок, задержанный за пьяный дебош в ресторане. Молодой амбал, должно быть, не успел как следует натешиться — очутившись в камере, он принялся издеваться над безответным бродягой, отвешивая тому пинки и затрещины. Дежурным надоело слушать крики боли, и они решили утихомирить агрессора. Ворвались в камеру, надев на парня наручники, скрутили его "ласточкой", да так и оставили лежать на нарах. Чем, как только они ушли, не замедлил воспользоваться пострадавший от него бомж…
Повторения той грязной истории никому не хотелось. Сидоров не знал, что в камере, к которой он идет, находится всего один человек, потому его мысли и крутились вокруг всевозможных проблем, которые зеки доставляют друг другу, а расхлебывать приходится ему и его коллегам.
— Помоги… — крик внезапно оборвался. В камере раздался звук падения человеческого тела.
— Черт! — Сидоров со всех ног бросился в конец "продола".
— Смерть "мусорам"! — выкрикнул из своих "апартаментов" любитель "петушатинки".
— Я с тобой, сука, после разберусь, — полуобернувшись, бросил Сидоров.
Распахнув оконце "кормушки", он увидел ползающего полу мужика, изо рта которого стекала белая пена. Зек хрипел, сипел и периодически пытался встать. Больше в камере никого не было.
"Понятно. Эпилепсия", — у Сидорова отлегло от сердца. Даже если больной сиделец умрет у него на глазах, шухеру все равно будет меньше, чем если в изоляторе кого-нибудь изнасилуют. Но спокойно наблюдать за чужими страданиями Петр, конечно, не собирался. "Пойду, кликну дока, — подумал он. — Но сначала на шконку мужика подниму, а то еще башку себе расшибет". Сержант открыл тяжелую железную дверь и вошел в камеру.
В тот момент, когда Сидоров склонился над заключенным, он почему-то ощутил сильный запах хозяйственного мыла. Сержант мигом сообразил, что его развели на классической киношной подставе. Но это, все же, произошло чуть позже, чем "эпилептик"
В следующую секунду Глеб уложил охранника на бетонный пол — тот вынужден был подчиниться, иначе пальцы Юрасова раздавили бы ему гортань — и вытащил из поясной кобуры табельный пистолет сержанта.
— Ничего личного, — произнес Глеб, приставив ствол ко лбу лежавшего на холодном бетоне милиционера. — Вставай.
— Эй, вы, там! — крикнул Глеб, дойдя до середины "продола". Заломив сержанту левую руку, он вел его впереди себя, держа пистолет у затылка охранника.
Из каптерки показался кряжистый мент с пышными черными усами. Увидев, что происходит в коридоре, он схватился, было, за пистолет, но тут же отдернул руку, сообразив, что для Сидорова это добром не кончится.
— Так, — произнес усач. — Петруха, ты в порядке? Не ранен?
— Нет, все нормально, — замотал головой Сидоров. — Слушай, что он говорит.
— Значит так, — начал Глеб, — мне нужна машина с полным баком горючего. Когда я буду выходить отсюда, никто из вас не попытается меня остановить. Петруха ваш поедет со мной. Отпущу его, когда посчитаю нужным, — Глеб уже прикидывал, как ему посадить сержанта в автомобиль, ни на секунду не подставившись под выстрелы. — Все ясно?
— Да чего ж тут неясного, — пожал плечами его визави. — Наше дело маленькое. Сейчас распоряжусь насчет машины.
Юрасов был слишком возбужден, чтоб распознать подвох в словах стоявшего напротив человека. Он попал в такую ситуацию впервые в жизни. А на счету майора Сивохина, проработавшего полжизни в системе ГУИН, их было уже четыре. Поэтому, вернувшись в каптерку, Сивохин сразу нажал "тревожную кнопку", оповещавшую о чрезвычайном происшествии в подвале сразу всех сотрудников ГУВД. И лишь после этого ввел в курс дела своего второго напарника и врача.
Обхватив руками свои плечи, капитан Наталья Гаврилова в одиночестве стояла над мертвым телом, по грудь накрытым простыней. Женщина с сожалением думала о том, что уже никогда не сможет приоткрыть завесу тайны, что окутывала дело Юрасовых.
Глеба убил Андрей Карпов. Бывалый вояка и глазом не моргнул, когда ликвидировал "особо опасного преступника". Молниеносно выхватил оружие и всадил Юрасову пулю аккурат промеж глаз. Сержант Петр Сидоров отделался легким испугом и еще более легкой ссадиной на щеке — падая, мертвый Юрасов увлек его за собой.
Правда, как выяснилось немногим позже, жизни Петра и так ничто не угрожало. Глеб даже не стал снимать с предохранителя отобранный у охранника пистолет. А это значило, что он ни при каких обстоятельствах не собирался убивать незадачливого сержанта…
Мог остаться в живых и сам Юрасов. Если бы только обезвреживать беглеца отправился кто-то другой, а не Карпов.
В жизни Андрея уже был однажды похожий эпизод. Это случилось во время "зачистки" в одном из чеченских сел, где Карпов точно так же стоял лицом к лицу с человеком, взявшим в заложники другого человека. Бородатый боевик держал пистолет "Борз" у виска женщины. Причем, чеченской женщины. Учитывая настроения, царившие в те годы в российской армии, Андрей мог выйти сухим из воды, даже если бы застрелил врага сквозь тело заложницы. Но он не сделал этого, убив бандита таким же мгновенным и точным выстрелом, как сегодня — Юрасова.