Суворов и Кутузов (сборник)
Шрифт:
Не лучше чувствовали себя остальные екатерининские вельможи. Они знали нелюбовь Павла ко всему, что было связано с прежним царствованием, и готовились к самому худшему.
Все с надеждой взирали на массивную дверь красного дерева: авось матушка Екатерина поправится, авось все останется по-прежнему.
Но за этой знакомой дверью, где умирала царица, уже сидел «гатчинский капрал», Павел Петрович. И оттуда появлялись вестники, но не те, которых так нетерпеливо все ждали.
Без стеснения стуча толстыми подошвами грубых армейских сапог,
Разговор ни у кого не клеился: никто не знал, с кем и как следует сейчас говорить.
Более болтливые, опасливо оглядываясь, шептались по углам.
Михаил Илларионович встретил в толпе совершенно растерянного и перепуганного князя Барятинского. От него Кутузов узнал, что крепкий организм императрицы Екатерины еще продолжает бороться со смертью, хотя она после удара не приходила в сознание.
Он решил уехать домой.
Еще целый день 6 ноября императрица Екатерина была жива, оставаясь без сознания. Только к вечеру развязка стала очевидной: врачи сказали, что надежды на спасение нет.
Павел Петрович удалил обер-гофмаршала Барятинского, назначил вместо него графа Шереметева.
Без четверти десять вечера Екатерина II умерла.
Павел Петрович хорошо запомнил совет Фридриха II – поскорее приводить подданных к присяге. Он велел митрополиту Гавриилу приготовить все для присяги.
В начале двенадцатого часа ночи в дворцовой церкви собрались все вельможи, генералитет и высшие сановники. К ним вышел Павел Петрович с семьей.
Генерал-прокурор граф Самойлов прочел манифест о смерти Екатерины и о вступлении на престол Павла I. Наследником был объявлен Александр Павлович.
Все стали принимать присягу.
Было два часа ночи, когда Кутузов вышел из Зимнего дворца.
Площадь опустела. У средних ворот виднелось несколько солдат и офицеров в гатчинских мундирах. Видно было, что они устанавливают вокруг дворца прусские черно-красно-белые будки.
Михаил Илларионович тихо спросил у кучера:
– Кто там?
– Сам наследник Александр Павлович и Аракчеев.
«Преобразователи армии!» – иронически, с огорчением подумал Кутузов, уезжая.
Гатчинский прусский дух распространялся все шире.
Он уже простерся над всей Россией.
III
Все царствование Павла, вероятно, излишне очернено. Довольно и того, что было.
В третьем часу ночи кончилась присяга, а уже в девять часов 7 ноября император Павел I в сопровождении наследника Александра Павловича выехал из Зимнего, чтобы показаться столице. Он медленно ехал по Большой Проспективной улице, пристально глядя по сторонам.
Вид Петербурга возмущал Павла: здесь все было по-старому, по-екатеринински –
Вон, издали заметив императора, поскорее шмыгнул в калитку франт в круглой французской шляпе.
Навстречу Павлу медленно тащилась карета, в которой восседала какая-то разряженная в диковинный чепец из лент и кружев дурабарыня. Она, конечно, спешила к своей подруге посплетничать, пожалеть о кончине «матушки» Екатерины. Лакей догадался-таки стянуть шляпу с головы, а кучер не додумался остановить лошадей, и царский жеребец Фрипон даже чуть посторонился, уступая дорогу неуклюжей карете.
Только у деревянной, выкрашенной в желтую краску церкви Рождества Богородицы Павла ждало приятное: группа крестьян с котомками за плечами. Увидав роскошных всадников-генералов, мужички бухнулись перед ними на колени в грязь.
Да порадовало то, что у моста через Фонтанку уже пестрел новенький шлагбаум, блестевший черно-красно-белой краской.
Когда в одиннадцатом часу Павел возвращался назад, на площади у Зимнего дворца выстроились войска, готовые к разводу. В толпе народа, собравшегося посмотреть на первый вахтпарад, стоял и Михаил Илларионович Кутузов.
Павел заметил Кутузова и приветливо кивнул ему.
Уже на вахтпараде новый император показал себя.
В первые же часы своего царствования он велел перестроить всю русскую армию на прусский лад. Екатерининские войска еще не знали новой команды. Когда гвардейцам скомандовали «марш» вместо привычного «ступай», они не двинулись с места.
Павел взбеленился.
– Что же вы, ракалии, не маршируете? – закричал он, кидаясь с тростью к гвардейским шеренгам. – Вперед, марш!
Военные, стоявшие в публике, только переглянулись: такое начало не сулило ничего хорошего.
Вахтпарад кое-как, с грехом пополам, был закончен по прусскому образцу. Не только с несчастных гвардейцев, участвовавших в разводе, но и с самого императора лил пот.
После вахтпарада император отдал при народе наследнику приказ. В нем Павел I принимал на себя звание шефа всех полков гвардии. Александр назначался полковником Семеновского полка, Константин – Измайловского, а Аракчеев – комендантом Петербурга.
С этого утра каждый день стал приносить новости одна другой неожиданнее и нелепее.
8 ноября Петербург узнал, что император приказал всем при встрече на улице с кем-либо из императорской семьи обязательно останавливаться, а едущим – выходить из карет и экипажей для поклона.
В воскресенье 9 ноября, когда на улицах Петербурга появилось больше гуляющих, полиция безжалостно расправилась с круглыми шляпами и отложными воротниками. Шляпы у франтов срывали, а пышные воротники – и смех и горе! – обрезывали. И вдруг обнаружились тонкие худые шеи и выдающиеся челюсти, которые раньше скрывала французская мода.