Суворов
Шрифт:
Большим массам пехоты держать этот строй было нелегко даже на плацу, поэтому устав снизил число шагов в минуту до 75, а размер шага — до аршина, вместо суворовского аршина и полутора аршин. «Шаг мой уменьшен в три четверти, — констатировал полководец, — и так (в наступлении) на неприятеля вместо сорока — тридцать верст».
Уставы и масса указов Павла I были пронизаны крайним недоверием к командирам всех уровней. В первые же дни царствования он уничтожил Генеральный штаб и власть главнокомандующих армиями, за ними — генералов, полковников, майоров и даже капитанов. Даже разрешить капитану брак или перевести прапорщика в другую роту можно было лишь указом императора (точнее, его секретарей). Великой российской армией
Дивизии были упразднены, их генералов заменяли безответственные за организацию войск инспекторы (любого чина). Особенно сильные удары император нанес по полковникам и полкам. У генералов он отменил «дежурства» — штабы, у полковников — канцелярии, особенно необходимые для четкого управления в военное время. Император полагал, что там люди укрываются от службы! И при этом требовал ежемесячных отчетов по всем мелочам армейского и полкового хозяйства…
Овеянные славой названия полков отменялись. Теперь их (а также батальоны, эскадроны и роты) следовало именовать по фамилиям шефов и командиров. В прусской армии, где шефы полков не менялись по 20–30 лет, это проходило. У нас же Томский мушкетерский полк за 30 месяцев сменил 6 шефов, а Муромский за месяц — 5 шефов… При этом возможности шефа были ограничены по сравнению со старым командиром полка, а права подчиненного ему полковника превратились почти в ничто.
Павел I в каждой инициативе подчиненных, начиная с фельдмаршалов, видел только злоупотребление. Даже начальник его военно-походной канцелярии граф Ростопчин был наделен (в 1797 г.) одним правом: докладывать государю и передавать его повеления. Но меньше всего император доверял солдатам. Строй полка по новому уставу должны были обрамлять две отдельные от батальонов карательные флигель-роты, придуманные пруссаками, чтобы хоть как-то направлять в бою сброд своих нанятых или насильно завербованных солдат. Русских солдат, прежде пользовавшихся относительной свободой на постое, предписывалось загнать под охрану в казармы.
Воинов уставы и указы императора превращали в игрушечных солдатиков, обязанных лишь механически маршировать и палить в белый свет по команде. Павел I выступил против единообразного «мужицкого» обмундирования, в котором побеждала армия его матери. В войска вернулись косы и смазанные жиром, напудренные парики. Штаны и гетры делались узенькими, чтобы туго обтягивать ноги. Каждый полк должен был теперь иметь свои цвета формы, часто самых замысловатых оттенков и сочетаний.
Большинство «нововведений» Павла в Западной Европе и России давно проходили; они даже в Пруссии были позавчерашним днем. Неудивительно, что самый передовой военный мыслитель и полководец XVIII в. принял их как прямое оскорбление своего и всей армии достоинства. Именно в это время Суворов закончил свою «Науку побеждать» — разговор с солдатами во время учений, содержащих краткий свод необходимейших правил, которые полководец создавал и проверял на практике много лет.
НАУКА ПОБЕЖДАТЬ
«Науку побеждать» Суворов продумывал всю свою военную жизнь, но в виде единого наставления каждому солдату написал, как считают историки, в 1796 г. в Тульчине. В этом маленьком городке на берегу Южного Буга располагалась штаб-квартира командующего Юго-Западной армией фельдмаршала Суворова. Спокойная жизнь, комфортабельное квартирование в замке графини Потоцкой на этот раз, кажется, не раздражали Александра Васильевича. Отстраняясь мысленно от мелочной опеки и придирок
В тот век война была увлекательной игрой знати, когда генералы с упоением строили «системы» и выписывали тома об «эволюциях», исполняемых безмозглыми механизмами армий. Суворов увидал простого солдата и сказал: вот источник победы! Великий полководец повторил древнюю истину. Однако суворовские «чудо-богатыри» превзошли подвиги древних. Даром ли Александр Васильевич всегда отдавал им лавры своих побед?!
В Европе до появления французской революционной армии, сломавшей старую тактику и стратегию полководцев-шахматистов, воевали замуштрованные до потери самосознания и наряженные как игрушки «зольдатики». В крепостной России Суворов предпочел прослыть чудаком, чтобы открыто сказать: солдат — личность! Какова сила личности, самосознания, разума и веры солдата — такова мощь армии.
Количество, хитрости организации и расстановки войск, даже их вооружение — не столь важны по сравнению с главным. Нравственное чувство сильнее стихий и неприятельских полчищ. Среди старых и новых, простых и сложных военных систем есть только одна подлинная: «Наука побеждать»! Даже в определении цели военных действий Суворову трудно было найти понимание у современников. Вместо увлекательной игры по занятию крепостей и прочих «стратегических пунктов и линий» он требовал незамедлительно уничтожать неприятельскую армию, лишая противника способности к сопротивлению и связывая ему руки искренним милосердием.
Можно ли было говорить о пробуждении и развитии личности согнанных в российскую армию крепостных?! При каждом случае, получая под командование то один полк, то другой, то дивизию, то корпус, то армию, Суворов лично и через прошедших его школу офицеров десятилетиями создавал нового русского солдата. Его система никогда не была официально признана. Но «Наука побеждать» ходила в списках или заучивалась командирами наизусть, для постоянного повторения солдатам.
Каждый раз, когда Суворов получал под команду новые войска, ему нужно было успеть научить солдата главному — «в чем ему для побеждения неприятеля необходимая нужда». При этом требовалось учить «без жестокости и торопливости, с подробным растолкованием всех частей особо и показанием одного за другим». Было необходимо, чтобы солдаты свое дело «и без изнурения подробно изучать могли, так, чтоб оное упражнение вообще всем забавою служило». Наконец, «солдат любит учение лишь коротко и с толком». Потому говорить с солдатами надо было их языком. Это и сделал Суворов. Послушаем его. И после того, что мы уже прочли о развитии мысли военачальника, поймем всю глубину его слов.
Разговор с солдатами их языком.
Атака. Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять. Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля — дура, а штык — молодец!…
Береги пулю в дуле! Трое наскочат — первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!
В атаке не задерживай!…
Мы стреляем прицельно. У нас пропадает тридцатая пуля, а в полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряда.
Фитиль на картечь — бросься на картечь: летит сверх головы. Пушки твои, люди твои, вали на месте, гони, коли! Остальным давай пощаду. Грех напрасно убивать, они такие же люди.
Умирай за дом Богородицы, за Матушку, за Пресветлейший дом! — Церковь Бога молит. Кто остался жив — тому честь и слава!…
Обывателя не обижай: он нас кормит и поит. Солдат не разбойник…
В баталии полевой три атаки:
(1) В крыло, которое слабее. Крепкое крыло закрыто лесом? — Это немудрено, солдат проберется и болотом! Тяжело через реку — без моста не перебежишь. Шанцы всякие перескочишь.