Суженый-ряженый
Шрифт:
– - Нет, я сама виновата. Слушай, дай полотенце, я просто-таки истекаю кофе.
– - Держи!
– - Преисполненная благодарности к самоотверженной подруге, Таня уже протягивала ей полотенце.
– - Спасибо, Танечка!
– - Лера стала усердно промокать брюки, но без особого успеха.
– - Ощущение такое, будто на меня вылилось содержимое целого ведра, а не маленькой кофейной чашечки. Нет, это лучше снять в ванной. Макс, ты не принесешь мне что-нибудь переодеться?
– - Конечно!
– - Он тут же сорвался с
– - Глеб!
– - Таня в упор посмотрела на Захарова.
– - Так ты всерьез предлагал Лере работу или просто флиртовал с ней?
– - Помилуй Бог! Флиртовать с женщиной, по уши влюбленной в своего мужа? Да еще на глазах у этого самого мужа, который тоже по уши влюблен в свою жену? Эти двое обменялись таким количеством влюбленных взглядов, которое вообще переходит всяческие пределы! Ты за кого меня принимаешь, Тань?
– - За прирожденного дьявола-искусителя, -- выпалила она.
– - Высокая оценка, -- усмехнулся Захаров, и усмешка, искривившая его губы, была точь-в-точь как у мраморного Мефистофеля.
Он смотрел на нее, она на него, а потом вдруг, как в том сне, только на сей раз это был вовсе не сон, Таня очутилась в его объятиях. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, его руки она почувствовала на своей талии, а губы его неумолимо приближались к ее губам...
– - А если бы не на глазах у по уши влюбленного мужа?
– - Что ж, невинный флирт может позволить себе даже влюбленная в мужа женщина, -- пробормотал дьявол-искуситель, прежде чем овладеть Таниными губами.
Тем временем Макс принес Лере джинсы.
– - Дверь закрой, пожалуйста, -- велела она, втаскивая мужа в ванную.
– - Так вот, Глеб не знает, что Николай Николаевич, у которого он, между прочим, тоже учился, Танин отец. По крайней мере еще две недели назад не знал, -- скороговоркой выдала Лера, затем, переведя дух, добавила: -- Честно говоря, мне бы не хотелось отягощать свою совесть просветительской деятельностью. Пусть сами разбираются.
– - Выходит, ты сделала это специально.
– - Макс выразительно посмотрел на лежащие в тазике брюки, затем перевел смеющийся взгляд на жену.
– - Какое, однако, самопожертвование! Вылить кофе на себя, когда рядом сидит муж!
Застегнув молнию на джинсах, Лера отвернулась к зеркалу.
– - Если честно, дорогой, -- сказала она отражению Макса, -- у меня была довольно веская причина для такого самопожертвования: от светло-голубого хлопка кофе отстирать гораздо труднее, нежели от темно-синего синтетического шелка.
– - Ну вот, а я-то уж размечтался!
– - разочарованно протянул Макс и, подойдя к Лере вплотную, сомкнул руки у нее на талии.
Она прижалась спиной к его груди.
– - О чем это?
– - В ее голосе отчетливо были слышны игривые нотки, а зеркало отразило
Уже в следующее мгновение Макс рывком развернул Леру к себе лицом. Она, конечно, была очень высокой, но он был намного выше, поэтому ей пришлось задрать голову, и теперь Лера отчетливо видела золотистые крапинки в зелени его глаз, его длинные загнутые ресницы, все-все его веснушки и медленно приближающиеся губы...
– - Между прочим, у нас гости, -- успела она шепнуть.
– - Надеюсь, они способны ненадолго занять друг друга, -- внезапно охрипшим голосом пробормотал Макс, и его губы коснулись ее губ.
За первым поцелуем последовал второй, третий...
– - А знаешь... еще две недели назад... наша Танечка... категорически открещивалась... от каких бы то ни было отношений... с Глебом, -- между поцелуями сообщила мужу Лера.
Брови Макса скептически взметнулись вверх.
– - Да?
– - Больше он ничего не сказал, зато его губы на сей раз надолго завладели ее губами.
34
Таня никак не могла понять, отчего проснулась. Это точно был не будильник. Его препротивный звон не способен выдержать никто, а Глеб вон спит как ни в чем не бывало. Хотя, имея такую сигнализацию, любые другие звуковые сигналы можно перенести безмятежно.
Привстав, Таня взглянула на будильник и убедилась в том, что еще слишком рано и он никак не мог звонить. Так что же это было? Ее несколько сумбурные со сна размышления прервала какая-то возня, которая доносилась, кажется, из коридора. И тут до нее дошло. Конечно же! Ее разбудил звук захлопнувшейся двери! А поскольку никакой уважающий себя вор или грабитель дверью хлопать не станет, значит, приехал отец. Может быть, даже вместе с мамой.
Быстро выбравшись из постели -- благо Глеб откатился во сне на другой край кровати, -- Таня накинула халатик и выскользнула из комнаты.
Это в самом деле был отец. Он сидел на корточках около обувной полки и явно что-то искал. Услышав звук шагов, Николай Николаевич обернулся.
– - Привет! Все-таки я тебя разбудил, -- сказал он с досадой.
– - Слушай, Стаська, ты, случайно, не знаешь, где мои тапочки?
– - Привет, пап. Случайно знаю: они у меня в комнате.
– - Так, -- с еще большей досадой сказал Николай Николаевич и, поднявшись во весь рост, добавил: -- Черт!
Таня стояла перед ним, засунув руки в карманы. Она чувствовала себя по-идиотски. Что-то, однако, следовало сказать.
– - Пап...
– - Таня умолкла, подыскивая подходящие слова.
Николай Николаевич тут же пришел ей на помощь.
– - Стася, это мой прокол.
– - Он обнял дочку за плечи и поцеловал в висок.
– - Понимаешь, вечером я тебе звонил и домой, и на мобильный, ты не отвечала, вот я и решил, что твоя жизнь опять протекает вдали от твоих телефонов.