Свадьба Тоотса
Шрифт:
– Заметано! – произносит Тоотс. – Упакуйте одну дюжину! Это будет моим свадебным подарком невесте. Слышишь, Тээле, другого подарка не жди, я человек бережливый и не люблю сорить деньгами.
– Заметано! Заметано! – с улыбкой кивает невеста жениху.
– Вот это по-нашему! – радостно восклицает торговец. – Теперь уж точно, с каждой дюжины из остальных я возьму свои чистые тридцать процентов. А вы никогда не обращали внимания – если у первого покупателя легкая рука, торговля идет потом как по маслу. Вот ваша дюжина ножей и вилок – их вам на всю жизнь хватит, если только не станете лить в пищу слишком много уксуса. А теперь
– Уже закипел, – произносит Леста, ставя на стол шумящий самовар. От «грога» настроение Тоотса достигает таких высот, что он даже
Киппеля приглашает в деревню на свадьбу. Получив приглашение, делец воодушевляется, обещает – всеконечно! – приехать, но с условием, что вместе с ним поедет господин писатель, – одному в чужом месте среди чужих людей как-то боязно.
Несмотря на веселые разговоры и шутки, Тоотс вдруг становится серьезным, насупливает брови и бормочет словно бы сам себе: – Черт побери, надо бы наведаться…
– Куда это? – спрашивает Тээле, настораживаясь.
– Погоди, погоди, – отвечает жених, – дай мне глотнуть еще разок грога… последние двадцать капель с сахарной водой… потом спрошу у Лесты совета – поглядим, что он скажет, стоит пойти или нет.
– Куда, куда? – спрашивает Леста.
– К Лутсу, к тому самому, который написал повесть «Весна». Он там черт-те что наворотил, вот я и решил пойти к нему и сказать два-три серьезных слова.
Услышав это, Леста вдруг поперхнулся горячим питьем, откашливаясь, он с улыбкой смотрит на Тоотса:
– Кхе, кхе, ну, это ведь…
– Кентукский Лев разозлен, что о нем так много написано, – замечает Тээле. – А вообще-то вранья в этой книге не ахти сколько. Все эти истории у нас и у самих на памяти.
– Погодите, погодите, – машет жених руками, призывая собеседников к молчанию… – дайте мне объяснить. Скажем, к примеру… ну да, Лутс пишет, что Йоозеп Тоотс поступил так-то и так-то, выкинул такую-то и такую-то штуку – хорошо, пусть будет так! Но откуда Лутсу известно, что я так-то и так-то думал, когда я так-то и так-то поступал? Ответьте мне на этот вопрос. Может, кто-нибудь видел, как Лутс проделал в моей голове дыру и заглядывал внутрь? Ну это во-первых. Во-вторых, в повести все же две-три проделки на мою шею свалены такие, которые вовсе не я выкинул, а черт знает кто. В-третьих, ежели вы хотите знать…
– Может быть, уже хватит? – придерживает Тээле своего разошедшегося жениха.
– Нет, еще не хватит, самый важный пункт пока что впереди. Ну да, во-вторых…
– В-третьих, в-третьих! – поправляет Тээле.
– Ладно! В-третьих, позавчера к нам в Юлесоо приходил Либле и говорил, что слышал, будто этот рыжеголовый портняжка, этот Кийр, грозился поехать в город, разыскать Лутса и вот тут-то со знанием дела поведать ему о моих деяниях, обо всех до одного… чтобы они попали во вторую часть «Весны». Смотрите, что наш дорогой школьный друг Аадниель Кийр надумал! Нашему дорогому школьному другу, похоже, мало первой части «Весны», похоже, он до конца жизни собирается рыть для меня волчьи ямы. Что есть, то есть, но теперь, видать, пришел последний срок и мне тоже разыскать Лутса и сказать ему в назидание два-три слова. Станет он слушать болтовню Кийра, так обязан и меня выслушать, ежели он хочет быть хоть немного справедливым к своим однокашникам, а ежели он отчего-нибудь поверит
– Повремени немножко, – высказывает Леста свое мнение и улыбается. – У Лутса уже кое-кто находится, тебя опередили.
– Опередили? – удивленно восклицает Йоозеп Тоотс. – Откуда ты знаешь?
Все вопросительно смотрят на Пеэтера Лесту, даже Киппель задерживает поднесенную было ко рту рюмку грога.
– Он направился к Лутсу именно отсюда, от меня, незадолго до вашего прихода.
– Кто – «он»? – спрашивает Тээле.
– Наш дорогой школьный друг Кийр, кто же еще!
Глаза Тоотса округляются, затем в притихшей комнате раздается его знакомый всем смех: хм-хм-хм, пых-пых-пых.
– Вот чертяка! – восклицает жених. – Опять Кийр! Нет, нет, нет, я же говорю: куда бы я ни шагнул, всюду меня опережает Кийр. Имейте в виду, ежели я когда-нибудь отправлюсь в ад, Кийр и там окажется впереди меня и начнет подкидывать дрова под мой котел. Ой, ой! Стало быть, Кийр снова меня опередил! Что ты на это скажешь, Тээле?
– Не знаю, что и сказать, – улыбается невеста.
– А я так уже и до двух досчитать не сумею. Нет, какое там до двух – мне и до одного не досчитать. То, что он к Лутсу пойти надумал – еще куда ни шло, но то, что он меня уже опередил, это… это черт знает, что такое! Стало быть, он притащился сегодня в город на утреннем поезде. Разве же я не говорил: поедем-ка мы на паровике? Нет, лучше на лошади! И – на тебе! – этот прощелыга Кийр нас уже опередил!
– Ну и что с того, – оправдывается Тээле, – кто тебе мешает пойти сейчас? Это даже и к лучшему: последний разговор Лутсу крепче запомнится.
Тоотс зажмуривает один глаз и задумывается.
– Верно! Последний разговор запоминается крепче.
– Смехота да и только, как паунвересцы в Тарту наведываются, – замечает Пеэтер Леста. – То о них ни слуху ни духу, за несколько месяцев ни одного не увидишь, а то вдруг понаедут все скопом, словно раки в связке.
– Милостивые господа, благоволите ответить, – подает голос Киппель, покончивший со своей рюмкой грога, – о каком Лутсе тут, собственно, идет речь? Случаем, это не тот ли Лутс, который написал пьесу «Дельцы»?
– Этого я не знаю, – Тоотс пожимает плечами. – «Весну» он написал, это точно, а есть ли у него еще какие-нибудь сочинения, мне неведомо.
– Да, тот самый, – поясняет Леста и прыскает.
– Ну вот, так я и предполагал, – произносит торговец недовольным тоном. – К этому человеку и у меня дело есть. Знаете, господин опман, этот шельмец и обо мне тоже написал.
– Вправду? Хм-хм-хм…
– Бог свидетель. В «Дельцах» – это название пьесы – я выведен. Теперь ее тут, в «Ванемуйне», ставят, и куда я ни пойду, всюду – насмешки и издевки… Киппель да Киппель! [5]
5
"Ванемуйне» – название театра в Тарту, основанного в 1865 году, сейчас ГАТ «Ванемуйне».