Свадебный огонь
Шрифт:
— Боже! — воскликнула дама и опустила руку, державшую мушкет. — Какая бедняжка! — Она смотрела на Кассандру теперь с явной жалостью.
Это же чувство испытывала Кассандра, глядя на нее: у дамы были растрепаны волосы, руки и ноги очень тонкие, а большой живот выдавал очередную беременность, потому что трое ребятишек уже цеплялись за ее юбки, хотя сама она была еще очень молодой.
Обрадованная появлением еще одной белой женщины, Тилли Бэттс, так звали эту даму, провела их в комнату и послала старшего мальчика за отцом. Кассандра огляделась
«Эти люди живут хуже команчей», — подумала Кассандра. Чуть позже за обедом ей предложили сало, зерновую лепешку и еще, как гостям, черную патоку, что еще раз убедило ее в бедности семейства.
— Ты, наверное, очень испугалась, когда попала к этим красным дьяволам, — прошептала ей Тилли за столом, пока ее муж хвастался Алексу большим урожаем зерновых.
— Я научилась там строить вигвамы.
Кассандра захотела, чтоб она поменяла тему.
— Вы хорошо отделались, миссис, — обратился к ней вдруг Руфус Бэттс. — Когда на наших соседей напали индейцы, они сняли скальпы и с мужчины, и с женщины, и с ребенка.
«На что он намекает?» — подумала Кассандра.
— Ну а что слышно про статус нашего штата? — спросил Алекс.
— Предложено присоединиться к северным Штатам. Через месяц, как рассказал один парень, в Вашингтоне будут обсуждаться условия объединения.
— Будут дураками, если не согласятся, — нахмурившись, пробормотал Алекс.
— Я тоже считаю, что присоединяться надо немедленно, — согласился Бэттс.
— Думаю, что вы можете остаться у нас на несколько дней, — предложила Тилли. — Я уже и забыла, когда в последний раз видела белую женщину.
— Вы очень добры, миссис Бэттс, — вежливо возразил Алекс. — Но нам надо отправляться уже завтра.
— Не надо торопиться, — заметил Руфус. — К западу от нас много неплохой земли. Может быть, вы захотите обосноваться здесь.
— У нас уже есть земля, — неопределенно заметил Алекс.
— Где именно?
— Выше Бразории.
— В стране рабов?
Кассандра заметила, как изменились лица хозяев. Через несколько минут чета Бэттсов отправилась спать в детскую, а Кассандра очутилась на приставной кровати рядом с мужем. Так близко они еще не лежали со времени ее освобождения из индейского плена. Но он сразу же отвернулся.
Похоже, он больше не хочет ее. Конечно, он подозревает, что там она спала с индейцами, и ему неприятно все это. Кассандра беспокойно вертелась в постели, а Бенджамин, лежавший между ней и бревенчатой стенкой, долго хныкал, пока заснул. Кассандра прижала его к себе и стала думать о своих детях. Что, если она опять беременна, и теперь от Брейва? Сколько времени прошло, как у нее опять пропали месячные? Она потеряла счет дням, поскольку в ее прошлой жизни это почти не имело значения.
Если у нее опять беременность, что тогда? Он
* * *
Она проснулась перед рассветом, потому что зашевелился Бенджамин. Они с сыном лежали в объятиях Алекса. Она ощутила тепло его тела и вспомнила ночи, проведенные вместе под открытым небом, когда звезды напоминали капельки дождя, попавшие под луч света.
Почувствовав ее эмоциональный взрыв, Алекс обнял ее еще крепче и поцеловал в плечо. В этот момент зашевелился мальчик, и Алекс вынужден был убрать руку, пробормотав что-то о счастье отцовства. Потом он потянулся, сел и сказал:
— Надо собираться. В этом доме нам, пожалуй, уже не рады.
Это было действительно так. Вечером, уходя спать, Руфус заметил.
— Меня совсем не интересуют рабовладельцы.
— Мои рабы живут лучше, чем они, — раздраженно сказал Алекс, когда они уже пробирались по полю с плохо выкорчеванными остатками деревьев.
— Конечно, они живут бедно. Но, в отличие от рабов, они свободны, — резко заметила Кассандра.
— Не всякий мечтает о свободе. Иногда полный желудок и крыша над головой поважнее этого.
— Я теперь знаю, что такое рабство и плен. И все это время, голодная или сытая, я мечтала только о свободе.
— Извини меня, Кассандра. — Он понял, что неосторожно обидел ее. — Прости за то, что с тобой произошло.
— У тебя нет необходимости просить у меня прощения, Алекс, — спокойно заметила она. — Все это случилось не по твоей вине.
— Возможно, ты и не винишь меня, но я сам ощущаю свою вину. Мне нельзя было тогда оставлять тебя одну.
— Алекс, но ведь это я не хотела, чтоб ты отправлял меня к...
— В той ситуации твое мнение было не так уж важно.
В ее взгляде мелькнуло удивление, а потом возмущение.
— И мое, впрочем, тоже. Ты должна была уехать. Но теперь уже ничего не изменишь. Я только знаю, что должен позаботиться вдвойне о вашей с сыном безопасности.
— Алекс, но я не хочу жить на этой плантации. Ты же знаешь мое отношение к рабству.
— Надо признать, что пока все складывается именно так. Постепенно ты привыкнешь.
— Ни за что! И как все это воспримут твоя сестра и ее муж?
— Все, что у них есть, наполовину мое. И в Бразории есть адвокат, защищающий мои интересы.
— Но ведь тебе и самому не нравилось там жить.
— Да, мне надоело уговаривать шурина не проигрывать доходы от плантации, а сестру прекратить меня воспитывать. И все-таки это мой дом, и пока мы будем там жить.
— Мне не нравится даже название этого места.
— Это название случайно дала ему сестра. Она сказала мужу, что не собиралась по его милости забираться в дремучий лес, и только дьявол может надеяться, что она останется там жить. Так Джим Филипп и назвал это место — Дьявольский Лес.