Свадебный огонь
Шрифт:
— Больше, чем ты направлял их ко мне, — улыбнулся епископ.
Кассандра удивилась. Она еще никогда не встречала такой фамильярности по отношению к служителю церкви, но, похоже, он не обиделся.
— Считаю, что Элоиза может быть неплохой крестной матерью. А Каттер — крестным отцом.
— Сочту за честь, — ответил Джон Каттер. — Бенджамин — очень хороший мальчик.
Несмотря на то, что Элоизе очень не понравилось иметь крестным отцом своего племянника просто управляющего, Бенджамина вскоре благополучно крестили в присутствии нескольких слуг.
— Я хочу попросить тебя об одном деле, Ланселот, —
— Ланселот любезно согласился вернуться сюда, к нам, в октябре.
Кассандра улыбнулась своему мужу. Похоже, что не такой уж он атеист и, может быть, даже станет ходить на воскресные службы.
— К тому времени мы почти уберем урожай. Можно будет позвать соседей и устроить праздник. — Алекс подмигнул ей. К ее изумлению, епископ подмигнул тоже. «Странно, — подумала Кассандра, — что именно в октябре они оба решили устроить праздник».
* * *
Через несколько дней Кассандра решила совершить прогулку по плантации. Она поднялась рано, покормила Бенджамина и передала его на попечение Луле. Вскоре она уже сидела в седле. В этом доме для езды верхом у нее ничего не было, и пришлось восседать в бело-голубом платье.
Сначала она поехала в сторону негритянских домиков. Около часа катала она на своей лошади детей, которые очень скоро к ней привыкли и весело смеялись, сидя рядом с такой красивой хозяйкой. После появления мистера Каттера ей пришлось уехать из поселка. Кассандра присела в тени дерева и стала наблюдать за сборщиками хлопка, которые ловкими пальцами доставали пушистые комочки из раскрытых коробочек и складывали их в мешки.
Время от времени мешки взвешивались, и их содержимое высыпали в фургоны.
Мистер Каттер объяснил ей, что фургон вмещает около 1500 фунтов хлопка, из которого в итоге делали тюк.
— В этом году у нас неплохой урожай, — сообщил Каттер, сдвигая на затылок свою соломенную шляпу. — Хороший сборщик собирает за день до трехсот фунтов хлопка. Вон, посмотрите на того негра. Это Абрахам. Его рекорд — пятьсот фунтов в день. В прошлом году о нем писали в газетах. Я читал для него это сообщение, ведь он неграмотен. Он был очень горд.
Вдруг кто-то из сборщиков запел песню, и другие ее подхватили. Песня была заунывная, печальная.
«О чем они тоскуют? — подумала Кассандра. — Наверное, обо всем, чего лишены. Алекс был неправ, когда говорил, что полный желудок важнее, чем свобода».
Мальчик с ведерком воды и черпаком, проходя мимо Кассандры, хитро улыбнулся.
— Доброе утро, миссис Кэсси.
— Доброе утро, Зеки.
Это был один из ее недавних пассажиров. И мальчик, и Джон Каттер — оба были удивлены ее памяти.
— В этом году Абрахам заработает себе в подарок новую красивую рубашку, — заметил Каттер.
— Как это?
— Много лет назад это придумал Алекс. После его отъезда все забыли об этом правиле. Домьер тогда все отменил, и выработка сразу упала. Когда я пришел сюда и узнал об этом, я вернул правило Алекса. Дело опять пошло на поправку.
Кассандра кивнула.
Чувствуя интерес Кассандры к работе на плантации, Алекс отвез ее на
— Разве эта работа не опасна? — спросила Кассандра, имея в виду тех, кто находился рядом с прессом.
— Может быть, — усмехнулся Алекс. — Но мне она знакома с детства. Я буду рад, если и Бенджамин заинтересуется хлопком и всем, что с этим связано.
«Надеюсь, что Бенджамина к тому времени здесь не будет, — подумала Кассандра. — А заодно и нас с Алексом».
Глава 18
Пока Алекс был занят на полях, Кассандра изучала усадьбу, в которой практически, за исключением нескольких мелочей, производилось все, что было необходимо в быту. На плантации была сушилка, мастерская по ремонту повозок, конюшня, сараи, склады, кузница, скорняжная мастерская и даже небольшое ткацкое производство.
В кухне готовилась еда для белых и черных, причем разница в меню была ошеломляющей. Рядом с кухней расположились несколько огородов и птичник, а также большие емкости из кирпичей для сбора воды — роскошь, недоступная рабам. Для обитателей особняка был выстроен специальный туалет. Ну а все остальные пользовались ближайшими кустами.
Была даже своя небольшая больница, пустовавшая во время уборки хлопка.
За полем Кассандра отыскала небольшое кладбище, где были могилы Филиппа Домьера и его пятерых детей. Смерть уравняла белых и черных. Неподалеку, на кладбище темнокожих, тоже было много детских могил.
Переходя от одного надгробного камня к другому, Кассандра вчитывалась в имена и даты. Этьен Домьер, 1823 г. Джульетта, 1831 г. Эти умерли при родах. Александр, 1825-1828 гг. Жан Пьер, 1827-1831 гг. — мальчики, умершие от ожога и скарлатины. Миранда, 1829-1836 гг. Утонула во время бегства от армии Санта Ана. Здесь не было только ребенка, умершего от желтой лихорадки.
Где же сейчас ее дочь — Александра? Может быть, и ее постигла такая же участь, только на земле команчей? «Боже! Сохрани ее, — помолилась Кассандра, — помоги ей! Помоги мне найти ее!»
— Что ты здесь делаешь?
Стоя на коленях перед могилой, с мокрыми щеками от слез, Кассандра посмотрела на Элоизу.
— Оплакиваю этих детей.
— Слезы бессильны, — печально произнесла Элоиза. — Они высохнут, а детей все равно не вернешь. У Миранды даже нет надгробного камня, потому что мы не нашли ее тела. Разве Алекс не рассказывал тебе об этом?
Кассандра покачала головой.
— А Бланш — она похоронена в Гальвестоне. Мы с Джином Филиппом взяли ее с собой на продажу хлопка. Я хотела помешать ему проиграть там выручку, и мне это удалось. В тот год мы смогли многое приобрести для хозяйства. Но зато я потеряла дочь. Умерших от желтой лихорадки запрещается перевозить. Их хоронят на месте. Горькая судьба у женщин, — пробормотала тихо Элоиза.