Свадебный переполох
Шрифт:
Мари была права — огромный город.
Пока карета везла баронессу Вегрэ домой — та могла сколько угодно любоваться чужим теплом.
А когда добрались — в близлежащих домах не осталось ни огонька.
Привыкшая к жизни в провинции Мари уже спала, и Ирия не стала будить ее. К тому же… Замок Таррент отличался строгостью нравов при обеих графинях. Но всё же порой той или иной служанке не везло. И если Ирия права — горничной сейчас нужно спать побольше.
И чего пожелать-то, не знаешь. Незаконнорожденное дитя опозорит
Хуже, что девушка может вспомнить о своих правах. Что сын или дочь баронского отпрыска вправе рассчитывать на большее, нежели участь служанкиного байстрюка.
Гамэли — те еще гадюки. Но ведь внук — всё, что у них останется после Люсьена…
Грехи собственные замаливаешь, Ирия. И всё же — знать бы Гамэлей получше… Старик Тенмар признал далеко не всех бастардов. А Карлотта Гарвиак нир Таррент лично придушила бы незаконного внука. Если, конечно, он не сгодится для шантажа.
Пойми, наконец, Ирия: никогда нельзя судить по себе. Более зрелые люди руководствуются не только чувствами и эмоциями, но и соображениями разума, выгоды и трезвого расчета.
Ладно, подождем еще месяц. Может, ничего и… А если не «ничего» — предложим вариант с «отдать на время». Даже Гамэли — взбреди им вдруг в голову признать ребенка Мари, не сумеют защитить ни мать, ни дитя от Ральфа Тенмара. А уж о нем и его интересах забывать не стоит. Напомнит.
Ирия усмехнулась. Вообще-то решать должна сама Мари. Но наверняка не решит ничего. Будет молиться и плакать, плакать и молиться. И страдать. Конечно, никто не знает, как вела бы себя в подобной ситуации Ирия. Но сейчас она — не беременна и потому соображает трезво.
Скорее всего, служанка прибежит за советом сама. Или прямо к госпоже, или — сначала к Пьеру. А он доложит.
Ирия переоделась в более удобную мужскую одежду, спустилась на поварню. Зашевелился в закутке поваренок. Отмахнулась: спи дальше. Госпожа баронесса всего лишь прибыла из Зимнего Дворца и голодна как зверь… Как дракон с ее нового герба.
Хлеб, холодное мясо, фрукты, бутылка красного из Марэ. Графин для «разбавить» есть в комнате.
А с подносом Ирия, наверное, смотрится не хуже Катрин…
— Госпожа баронесса! — Пьер ждал у самых дверей на лестницу. И немедленно ловко перехватил поднос. — Госпожа баронесса, что же вы сами-то?
— Захотелось заодно осмотреть особняк.
Баронесса не обязана ничего объяснять лакею. Но с кем еще было разговаривать все эти дни, как не со слугами и солдатами?
— Оно конечно. Но тогда уж лучше Фамильную Галерею наверху. Или Гербовый Зал…
Пьер замолк. Видимо, по ее молчанию решил, что позволил себе лишнее…
— И Гербовый Зал можно, — улыбнулась Ирия, — и фамильные портреты. И библиотеку — отчего же нет? Сейчас перекушу и прогуляюсь…
— Ночью?.. — Пьер осекся.
А то
Промозглый холод северного замка, зловещие огни факелов. Бесконечный и бесполезный бег в багровой полутьме…
Перестанет ли когда-нибудь Ирия вздрагивать — от таких воспоминаний?
— Ночью, — усмехнулась она.
Пожалуй, библиотеку оставим на завтра. Жаль, принцесса фрейлинам выходных не дает. Непорядок! Все Гильдии отдыхают каждый День Солнца, а придворные курицы — нет.
Все-таки в свободе что-то есть. Хочешь — ешь ночью холодное мясо, запивай вином. Хочешь — гуляй потом по ночным коридорам и галереям особняка.
С отцом они тоже раньше часто сидели до рассвета в Закатной Башне. Фамильного призрака дожидались.
Дочь Лорда приходит лишь к тем, кто стоит на грани жизни и смерти. Видел ли семейную вестницу Рока папа? Уже не узнать… Разве что у самого Призрака. Когда заявится в следующий раз. В замке Тенмар Дочь Лорда навестила Ирию всего однажды…
В свободе что-то есть… Много чего!
— Идем, Пьер, — кивнула баронесса слуге. Верному тенмарской семье Пьеру…
Он только сегодня утром получил от любимой герцогской племянницы недвусмысленный приказ.
Закрывается дверь Галереи. Юные дамы не остаются наедине с мужчинами — даже с лакеями. Но Ирия — беглая авантюристка, а не дама. Если Пьер — предатель и чей-нибудь наемный убийца — его ждет выстрел или удар кинжалом. Если вздумает ее домогаться… не настолько она привлекательна.
Да и большинство мужчин чаще думают о деле, чем о юбках. Если они, конечно, не зарвавшиеся кретины, вроде покойного Гамэля-младшего. И не пьяная солдатня на грабеже.
— Что вам удалось узнать, Пьер?
— Отряд Эдингема действительно прибыл без женщин. Отряд всеславовского капитана Мировского также прибыл без единой дамы. Еще…
— Говорите.
— Алан Эдингем был тяжело ранен в Лиаре. Отряд Мировского тоже понес изрядные потери, ранен его заместитель.
— Удалось выяснить, с кем они дрались?
Друг с другом или… версия про похитителей верна? И всё запутывается окончательно. Можно допустить, что Карлотта выяснила чьи-то жуткие тайны. Но зачем кому-то Эйда? Хоть одному из похитителей?
Зачем она отъявленному негодяю — министру финансов? Что он может получить? Эйда — не жена Роджера Ревинтера. А сам он в Квирине, и вернуться в Эвитан ему мудрено. Значит, брак (Ирия поморщилась) между Эйдой и подлым сыном подлого отца — невозможен. Ревинтер — дурак? Подлец и мерзавец — да, но считать его ослом — значит, самой быть ослицей. Разве что самозваный Регент сошел с ума…