Свадебный подарок

Рид Джоанна

— Я ей сочувствую. — Он дотронулся до белокурых волос девушки. — Как они великолепны...

Жест оказался настолько неожиданным, что Сьюзен вздрогнула и порывисто встала, странно встревоженная интимностью жеста. Грэгори поднялся на ноги вслед за ней.

— Сандра тоже увлекалась живописью. Вы знали об этом? — резко спросил он.

Сьюзен покачала головой.

— Я видела ее всего лишь раз. Много лет назад. Даже удивительно, что она помнила обо мне.

Но это была ложь. Сама она помнила все очень хорошо. Даже слишком.

— Я думаю, что завтра

вы, может быть, уже уедете домой, — сухо заметил Грэгори. — Поэтому нам надо выяснить пару вопросов. Например, что делать с домом? Должен ли я попросить миссис Уолтер присмотреть за ним?

— Да, до тех пор, пока не решу, как лучше им распорядиться.

Сьюзен видела, каких неимоверных усилий стоит Грэгори Хенсворду напускная вежливость. Его напряжение оставалось загадкой, и ей вдруг ужасно захотелось докопаться до самого дна тайны, выяснить отношения раз и навсегда.

— Сколько же лет было Сандре?

Грэгори, похоже, удивился вопросу.

— Трудно сказать. Женщины такой чудесной и хрупкой красоты, наверное, не стареют. Но, думаю, около сорока. А что?

— Вы, должно быть, ее очень любили.

— Любил ее? — На мгновение он воспринял вопрос всерьез, но потом до него дошел смысл слов, и лицо его потемнело.

— Ах, вот вы о чем. Вы думаете, я был ее любовником и ожидал своей доли в завещании?

Сьюзен пожалела, что позволила подозрениям вырваться наружу, но обратной дороги не было, и она решила идти до конца.

— А что мне оставалось думать? Вы ведь не скрывали своего негодования. И разве это так уж неправдоподобно?

Секунду Грэгори внимательно смотрел на девушку, а потом, к величайшему ее изумлению, расхохотался. Заметив ее удивление, он покачал головой.

— Честно говоря, да.

Сьюзен почувствовала, как ее щеки заливает румянец.

— О Боже, я прошу прощения. Вы, конечно же, женаты...

— Нет, Сью, я не женат. Но, говоря откровенно, смешно не это. Сандра была восхитительной женщиной, и, конечно, мне нравилась, но совсем не так, как вы думаете. Если говорить о настоящей любви, то ее к ней питал скорее мой отец.

— О!

Разочарование девушки позабавило Грэгори и отчасти сняло напряжение.

— Не огорчайтесь, Сьюзен. Я начинаю понимать, в чем дело. — Он предложил ей руку. — Пойдемте. Не знаю, как вы, но я изрядно проголодался.

Было уже поздно, когда они зашли в полупустой ресторанчик на причале и выбрали уютный столик в углу. В ожидании заказа Грэгори откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на девушку.

— Я был ужасно груб с вами сегодня.

— Сегодня? — насмешливо переспросила Сьюзен. — Вы были ужасно грубы со мной с того момента, когда я впервые открыла вам дверь.

Сначала он хотел было возразить, но потом только пожал плечами.

— Да, пожалуй. К тому же я не имею права осуждать вас, ведь сама Сандра не делала этого.

— Осуждать? — Сьюзен была в недоумении. — Не думаю, чтобы у нас с вами были какие-либо причины осуждать друг друга. Дело в другом. Похороны всегда подавляют меня.

— Вы слишком молоды, чтобы иметь

опыт в подобных делах.

— У меня его уже достаточно. Папа умер, когда мне было двенадцать. От сердечного приступа, где-то во Франции. Домой привезли только тело. Тогда я еще не очень хорошо понимала, что произошло, и все это сильно испугало меня. А два года назад мама попала под машину. — Она взглянула на Грэгори. — Водитель не виноват. Она просто зазевалась и сделала неосторожный шаг. Вероятно, голова ее была занята Рождеством. Она всегда любила этот праздник, никак не могла дождаться момента, когда поставят елку. Мы делали это в самый канун Рождества, а потом устраивали маленькое торжество, только для нас двоих. У меня день рождения в Рождество. С тех пор я уже не ставлю елку.

— Прошу прощения. Я даже не мог до конца представить себе, каким испытанием был для вас сегодняшний день.

Сьюзен вертела в руках вилку.

— Мне было страшно, — призналась она. — Но теперь все по-другому. Не так тяжело. Кто были все эти люди?

— В основном друзья Сандры. Некоторым из них она помогала. Ею был основан благотворительный фонд для раздачи подарков детям на праздник. Собственно, благодаря этому фонду я и познакомился с ней. Она же втянула меня в работу, а когда она всем сердцем бралась за что-то, ей нельзя было отказать.

— Поэтому вы и стали ее душеприказчиком?

— В общем, да. Мой отец был здесь адвокатом, и сначала он являлся ее душеприказчиком. Когда он ушел на пенсию, она решила доверить дела человеку, который наверняка переживет ее. — Лицо Грэгори посветлело. — Смелое решение, не правда ли? Должно быть, она уже тогда знала.

— Жаль, что я не была с ней знакома.

— В самом деле? — Он наклонился к ней. — Тогда почему же вы не приехали...

Появившийся официант не дал ему закончить вопрос, и пока расставлял блюда и напитки, он забыл о нем, а может быть, решил, что продолжать его нет необходимости.

Но Сьюзен думала по-другому.

— Я не приехала, Грэгори, потому что не знала о ее болезни. Если бы вы дали мне знать прежде...

— Так решила сама Сандра. Она передала мне ту папку: ей хотелось, чтобы вы знали, как она беспокоилась о вас, несмотря ни на что. Она не обвиняла вас в нежелании знать ее. — Он откинулся назад. — Но вы ведь ни разу не вспомнили о ней.

— Неправда.

Но так ли? Однажды, подписывая рождественские открытки, Сьюзен чуть не спросила маму, не послать ли открытку и тете Сандре, но что-то удержало ее.

— Я не видела ее с тех пор, как мне исполнилось семь лет, — продолжала защищаться Сьюзен.

— Она думала, так будет лучше. Она ничего мне не говорила, но тогда случилось что-то такое, что убедило ее оставаться от вас на расстоянии.

У Сьюзен по спине пробежал холодок. Она не нуждалась в подробностях.

— Но вам-то она что-нибудь рассказала?

— Да, ей хотелось кому-то довериться. — Грэгори поковырял вилкой в тарелке. — Полагаю, ей казалось, что молодой человек будет не так шокирован известием о ее незаконнорожденной дочери.