Свалка времени. Часть 2. Последний грех
Шрифт:
– А если повернуть назад?
– Это невозможно. Зона не даст нам вернуться. Кто знает, каким способом она это сделает?
– Я все же попробую, – Ларс развернулся и зашагал назад.
На горизонте, на фоне белесой дымки возникли темные точки. Они постепенно увеличивались, и через несколько минут Максим разглядел нескольких всадников, скачущих вдоль дороги. Очевидно, они заметили путников и пустили коней в галоп.
– Вот и ответ…
Максим бросился бежать, увлекая за собой Ларса. Поздно: всадники окружили их и остановились, преграждая путь. Щелкнули затворы
Это была странная компания людей, разного возраста, одетых в самые разнообразные одежды: от новеньких пиджаков до пальто с заплатами на рукавах. Единственное, что их объединяло: винтовки и белые повязки на рукавах.
– Полицаи, – прошептал Ларс. – На повязках написано. Откуда?
Мрачный всадник – худой, с вытянутым лицом и остекленевшими глазами – очевидно, старший, бросил:
– Партизаны? Бандиты? Руки вверх, чтобы я их видел!
– А вы кто? – опрометчиво спросил Ларс.
– Молчать! Вопросы задаю я! Брындин, Федулин, обыскать! Шевельнутся – в расход!
Двое молодых парней, голубоглазый блондин и брюнет со следами раннего алкоголизма на лице, спешились и боязливо приблизились. Остальные подняли винтовки, держа пленников на прицеле. Первый – Брындин, забрал у Ларса карабин, Федулин снял с плеча Максима его любимый ТОЗик.
– Советская, дядя Миша! – сказал Брындин. – Точно партизаны. Или подпольщики.
– А это вообще диво невиданное, – Федулин вертел в руках ружье, так и не догадавшись разложить приклад.
– Аусвайс? Проверьте у этих аусвайс, да шевелитесь!
У Максима в кармане нашлась расческа и старый, еще прошлогодний леденец. У Ларса выудили запаянное в пластик водительское удостоверение.
– Тут что-то не по-нашему, дядь Миш!
– Дай-ка сюда!
Ларса прорвало. От волнения он начал говорить по-норвежски, не решаясь, впрочем, двинуться. Из пылкой речи гордого потомка викингов Максим не понял ни слова.
– Немец, что ли? – брови дяди Миши поползли вверх. – Похоже, похоже. Не, не то. И карточка непонятная. А, вот… Ларс Содем… Норге. Что такое норге?
– Норвегия. Он – Ларс Сёдем, я – Безымянный…
Максим полетел носом в землю – Федулин хватил его прикладом в спину. По счастью полицай попал в рюкзак – жесткий и прочный.
– Тебя никто не спрашивал, гнида краснопузая, – удовлетворенно сказал дядя Миша. – Что, малые? Придется их в Урупск тащить – тогда по девкам не успеем. Или в расход, и ни гу-гу?
– Двести марок, дядь Миш, – напомнил Брындин. – За немцами не заржавеет. А если норвег важный какой?
С минуту старший полицай размышлял. Наверное, он решал, что важнее – отдых с деревенскими потаскушками или двести марок в кармане.
– Поворачиваем, – наконец сказал дядя Миша. – А вдруг эта птица хозяйская? Тогда и поторгуемся. Сдадим Козлу, пусть он решает.
Ларса усадили к Федулину на лошадь. Максима сначала повели пешком, но потом заставили влезть на коня к маленькому красноносому полицаю.
– Ха! – дядя Миша пришпорил свою лошадь. – Вперед! Может, и по девкам успеем!
Остальные последовали его примеру: кони пошли рысью. Так, конечно, быстрее, чем на своих двоих, зато ноги и заднее место
Глава 4. В плену у времени
В город въехали спустя час торопливой езды. Отделенный от крутых холмов рекой, он раскинулся на заснеженной равнине черным неправильным многоугольником. Из труб одноэтажных деревянных домов курился дым: жители спасались от пронизывающего холода. Из сараев доносилось сдавленное хрюканье свиней и негромкое кудахтанье кур.
В центр заезжать не стали – кавалькада свернула с главной улицы к двухэтажному зданию на окраине. Если судить по барельефу в виде раскрытой книги прилепленной прямо на фасаде, это был дом культуры или библиотека.
На несколько минут Максима и Ларса оставили под присмотром Брындина и Федулина. Те завели разговор о деревенских девицах, изредка бросая на пленников ленивые взгляды. Улучив момент, Максим передал Ларсу не замеченную при обыске кобуру с дерринджером:
– Меня наверняка целиком обшмонают. К тебе, иностранцу, особое отношение. У нас всегда так.
– Молчать! – оборвал Брындин. – Ща пулю в лоб пущу и скажу, что бежать хотел!
Все произошло так, как предположил Максим. Ларса, не обыскивая, увели в здание. Может быть, на допрос, а может, и просто на дружескую беседу. У Максима проверили все карманы, но нашли только смятую американскую кепку и заряженный «сигнал охотника» – пластиковую трубку со «шпингалетом» и прикрученным сигнальным патроном.
– Это что за штука? – спросил Федулин. – Отвечай!
Он направил ракету на себя и оттянул «шпингалет».
– Осторожно! – крикнул Максим, но было поздно.
Раздался хлопок, и ослепительная красная звездочка ударила Федулина в лоб, сбив шапку, срикошетила и ушла в небо. Через несколько секунд она опустилась к земле и погасла.
Федулин взвыл и схватился за окровавленное лицо.
– Я тебя сейчас… – закричал он, передергивая затвор винтовки.
– Стоять! – раздался голос дяди Миши. Он подобрал «сигнал охотника» и положил в карман. – Сам дурак, Федулин. Нечего лапать что попало! Завтра Козел с краснопузого за твои страдания с лихвой спросит. Брындин, отведи его… к остальным.
Максима грубо втолкнули в подвал, набитый людьми. Он упал на кого-то, и узник испустил мучительный стон.
– Сюда! – сказал кто-то высоким, мальчишечьим голосом. – Здесь есть место. За что тебя взяли, дядя?
– Документов с собой не оказалось…
Тусклый свет сочился из зарешеченного окошка под потолком. Когда глаза привыкли к полумраку, Максим увидел, что в маленьком помещении на деревянных топчанах и на тряпье на полу лежат юные подростки – почти дети. Лет семнадцать-восемнадцать самому старшему. Их лица были опухшими и черными от побоев. Плечи и руки исполосованы плетью. Кто-то, пошевеливаясь, едва сдерживал крик боли, кто-то хрипел и кашлял, сплевывая кровь. У Максима на голове зашевелились волосы: что же здесь делают с несчастными детьми? Впрочем, ответ он знал и безо всяких особых способностей. Просто не верил в происходящее, гнал от себя чудовищную мысль.