"Сварщик" с Юноны 3 книга

Трунов Сергей

– А ну-ка, - рядом притопывая, прошёлся Баранов, который прибыл накануне попутным судном, привезшим заодно многострадальный провод для дальнописца, поднял блестящие глаза: - А телеги по этому... камню, - наконец подобрал он подходящее слово, - пойдут?

– Вот!
– поднял указательный палец Савелий, - Ты, Александр Андреевич, совершенно точно уловил суть: Покрытие для дорог! Причём быстрое покрытие. А значит и дороги проложим быстро. А телеги отлично пойдут. Громыхать, правда, будут. Ну да не сильнее, нежели по булыжной мостовой. А даже поменее.

Тут

уже все присутствующие сгрудились у черного, что перо ворона пятачка, кто покачивает головой в изумлении, кто ковыряет ногтем, кто ногой притопывает.

Первое же асфальтированное покрытие замостило площадь перед зданием Правления. А вторым Савелий дал себя уломать, проложили дорожку к дому СоКесаря, прямо до порога.

А дальше пошло по отработанной технологии. Каторжники прорубают просеки в лесах, засыпают овраги, следом слой щебня и, поверх, асфальт. Телеги идут с ровным гулом, а вот для лошадей пришлось придумать особые накопытники, чтобы не разбивали подковами дороги. Теперь перевозки перестали зависеть от погоды. Да и скорость передвижения заметно подросла.

Савелия, правда, такие улучшения мало заботили, Главное, до Верховья добраться, когда захочет. Потому первую дорогу и потянули от Галичье через Форт Росс на Верховье и далее в Орёл. Как раз вдоль линии дальнописца, проброшенной Чингизханом в рекордные сроки. Он же, кстати, и навёл на интересную задумку:

– Ваше СоВеличество, - Савелий поморщился и Чингизхан моментально поправился: - Николай Петрович, гляди. Вот мы тянем линию дальнописца, дороги прокладываем и всё наобум. Ну то есть не совсем конечно наобум, по ранее пробитым индейским либо звериным тропкам, по рассказам местных жителей, сами на местности прикидываем, и всё-равно частенько переделываем. А бывает и не по одному разу переделывать приходится. А почему бы, как нас учили в пажеском корпусе не пустить наперед топографов?

Савелий едва тут же не хлобыстнул себя по лбу: Блин, а ведь Губайдулла прав! А он, Савелий, дурак, раз так опростоволосился. И ведь привезли же группу топографов из Российской Империи как будто.

Губайдула Жангиров, а по-простому Чингизхан, стал местной достопримечательностью. Смуглое казахское лицо его мало отличалось от типично индейского, а вот светлые волосы резко контрастировали с аспидно-черными у краснокожих. Поэтому, где бы ни появился блондин Чингисхан, собирались любопытствующие словно дети индейцы. Многие даже издали нарочно приезжали воочию увидеть беловолосого краснокожего. А своим дружелюбием Губайдула снискал себе и своим собратьям казахам тёплый приём во всех встречных племенах.

Дальнописец и хорошие дороги резко ускорили развитие молодого Великого Княжества. Американское правительство забеспокоилось. Но напряжённость случится позже, а пока...

Ехали с поселения Нефтяников молча. Савелий, вначале деятельный после удачи, с каждым шагом всё, сильнее погружался в мысли, хотя настроение, в общем-то" Всё сделано хорошо".

Отлично знающий шефа Фернандо подмигнул, давая знак Прокопу, который всю дорогу маялся. Мол, "Давай!".

Молодой

светокорреспондент заёрзал в седле и как за спасительную соломинку ухватился за светописец на шее. И Фернандо пришлось сделать зверское лицо, чтобы подтолкнуть к действию своего будущего зятя.

Их пантомиму заметил Савелий: - Что там, Прокоп Ксенофонтович?

– Д-да, тут т-такое д-дело...
– заикаясь, начал парень.

– Ну, не тяни кота за Фаберже.

– За что?
– округлил глаза Прокоп. Все попутчики недоумённо повернули головы к СоКесарю.

– Ааа, это я так, - махнул он рукой, - Фаберже это пасхальные яйца для Императора, делает придворный ювелир.

Все подзависли осмысливая услышанное. Потом кто попроще, казаки да бойцы КОС, заржали в голос. Ну, а кто поинтеллигентнее, смущённо заулыбались от такой Прямоты.

– Ну так что у тебя, Прокоп?

– Так это, с газетой, Ваше СоВеличество, непонятно, - развёл тот руками, - ерунда получается. Я, как Вы приказали, к Ивану Александровичу Кускову пошёл, он в толк не возьмёт, чего я от него хочу. Ну бумаги нету это ладно...

– Как нету?
– поднял бровь Савелий, - Петра Николаевича надо будет со-товарищи спросить, что это он увиливают от обещаний.

– Ну, ихняя бумага для газеты и маловата, и пока что...
– будущий газетчик покрутил в воздухе пальцами, - Ну, в общем, отбеливать надо. Но, - вздохнул, - не это главное...

– Угу. А что?

– Да что писать-то?
– тряхнул светописцем, - снимать я могу. И даже подписи придумаю. А в газете про что писать-то?

– Про что писааать...
– Савелий почесал затылок.
– То есть темы статей. Угу... Ну да, - кивнул.

– Да и кому писать. Один я, нет же у нас журналистов настоящих.

– А настоящие журналисты нам и не потребуются.

Савелий на глазах оживал. То ощущение безнадёги, которое появилось после того, как возле дуба разделился с Резановым, усугублявшееся от безделья, сейчас, Когда наметилось новое дело, отпускало.

– Мы начнём, пожалуй... Ну, вот почему бы не написать заметку о том, как проложили дороги. Или о том, как "гнали" керосин. Ну, или как бумагу ребята делают.

– Ага, ага, - закивал Прокоп, - запомню.

– Ты не запоминай - ты записывай. Много тебе, да и нам всем, придётся сопутствующих умений осваивать на этой Земле. Мало специалистов тут пока, будем выкручиваться.
– И, как бы подавая пример, достал из планшета ежедневник, зачеркал карандашом.

– Дык это...
– потупился Прокоп.

– Вот тебе и "Дык это", - потрепал его по плечу, подъехав, СоКесарь, - С собой блокнот надо возить. Потом в газете можно - и нужно!
– будет колонку кто что продаёт. Типа рекламы. Вот у чинуков рыба, у других шкурки. Понимаешь? А у нас в Верховье сейчас будут излишки продовольствия, - вспомнил он рубрику "Купи-продай" в газетах своего мира.

27 сентября на верфи брата Прокопа Аникея, младший Анфилатов жаловался в основном на недостаток рабочих рук. Сколько времени угрохивают только на распиловку брёвен на доски! Вокруг стоял лес высоких помостов, на которых по два человека пилами распускают брёвна вдоль.