Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва
Шрифт:
— Да у вас бутерброды с плесенью! — крикнул мужик.
— А у вас рожа страшная! — прорычал Дамблдор. — Иди отсюда, гурман хуев!
И, окликнув повариху, потребовал выставить поднос с заварными пирожными, отвернулся от прилавка.
— Пирожок с вишней и компот, — произнес чей-то глухой голос из очереди.
— Ага, щас, — бросил Дамблдор. — Вот сейчас все брошу, и пирожок тебе вручу! Не видишь, сволота, у меня прием товара?! Люда, ставь пирожные к стене! Ну убей того таракана!
Повариха что-то проворчала.
— Ну и что,
— Пирожок с вишней и компот, — повторил клиент.
Дамблдор, схватив половник, круто обернулся, чтоб треснуть наглеца по щам, но так и замер в позе гладиатора в чепчике и фартуке.
— Гриндевальд Анатольевич, — благоговейно прошептал он и смутился.
Молодой Гриндевальд, еще не крашеный басмой и не изнаркоманеный различными ништяками, отодвинулся на всякий случай подальше и, дождавшись своего законного хавчика, поблагодарил буфетчика, сунув ему в фартук купюру.
Дамблдор, чувствуя себя не иначе как стриптизером, покраснел и поймал взгляд молодого ученого.
— Слышал, вы теперь главный инженер реакторного цеха, — томно произнес он. — И как оно, Гриндевальд Анатольевич?
— Нормально, — лаконично ответил Гриндевальд.
И вдруг, одарив буфетчика шальным взглядом, прошептал:
— Присядьте ко мне за столик, Альбус, перетереть надо.
Завизжав от радости, Дамблдор, поставив табличку «Переучет» прямо на противень с пирожками, стянул с головы чепчик и кинулся вслед за объектом своих сексуальных желаний.
Гриндевальд, сев в самый дальний угол столовой, таинственно подергал бровями.
«Неужели он хочет сделать мне предложение?» — едва ли не растекся на атомы любви Дамблдор. — «Ой, не зря фату три года назад купил».
— Альбус, — мягко начал Гриндевальд, накрыв руку пахана своей (Дамблдор чуть от счастья не заорал). — Я долго ходил вокруг да около…не знал, как начать.
— Как есть, Гриндевальд Анатольевич.
— Я защитил докторскую диссертацию, — прошептал Гриндевальд. — У меня есть своя лаборатория…и я готов на этот шаг.
Купидоны, тащите носилки и уносите Дамблдора!
— Альбус, я знаю, что ты главный на АЭС, — произнес ученый. — И я знаю, что у тебя есть плутоний.
— Плутоний? — опешил Дамблдор.
— Да. В кастрюлях из-под борща.
Дамблдору вдруг что-то подсказало, что отнюдь не свадьбой здесь попахивает. Дело пахло керосином и попадаловом.
— Мне нужен плутоний, друг мой, — прошептал Гриндевальд. — Для своего рода экспериментов…
Глаза ученого блестели, как маргарин на солнце, но разве мог влюбленный до усрачки пахан думать о возможных плачевных последствиях своей наивности?
Он и опомниться не успел, как среди ночи, таскал в лабораторию Гриндевальда кастрюли с жидким плутонием, а его возлюбленный, благоговейно шепча слова благодарности,
Наконец, опустив последнюю кастрюлю с натыренным в цехах плутонием, Дамблдор присел на захламленный стол, прямо задом на циркуль.
— Ну, Альбус, я твой должник, — обнимая кастрюли, улыбнулся Гриндевальд.
— На здоровье, Гриндевальд Анатольевич, — смутился Дамблдор.
Ученый откинул со лба волосы и косо взглянул на влюбленного дуралея.
— Валя. Называй меня Валей.
— Спину ровнее! — крикнул Гриндевальд, цепко сжав руку Дамблдора и застыв в танцевальном па. — Это венский вальс, а не какая-нибудь там полька-дристушка!
— Валя, ты где так плясать научился? — поинтересовался Дамблдор, послушно выпрямившись.
— Моя тетка из Годриковой Ноздри, Батильда Бертольдовна, помнишь, мы еще к ней в баню летом ездили, на танцы меня в детстве три раза в неделю водила. На народные. Но я и вальс освоил.
Они вальсировали по лаборатории, едва ли не сбивая мензурки, пробирки и огромную ванную, где булькало в жидком плутонии яйцо Глиста ГМО, а Дамблдор, млея в руках ученого, уже думал о том, удастся ли уговорить Гриндевальда напялить на их свадьбу фату и белое платье.
Неизвестно, о чем думал Гриндевальд, но в один момент, когда в результате урока танцев на пол полетел микроскоп (Дамблдор махал руками так, словно исполнял безумную версию танца маленьких утят), но в какой-то момент, наклонившись к буфетчику, прошептал ему в самое ухо.
— Мне виденье было…
— Ой, Валюша, кончал бы ты плутоний водкой запивать…
— Я тут давеча чай один заварил, — загадочно начал Гриндевальд. — Но не суть. Виденье мне было. Придут на землю эти гости заморские: мужик с беляшом, добрый молодец с волосами цвета кефирного и какой-то даун, который орет что-то про «етить твою коромыслом!». И, не поверишь, злой цыган безносый будет по миру ходить, землю топтать.
— Валя, ты как что-то пизданешь, — захихикал Дамблдор.
Но Гриндевальд не унимался.
— Цыган будет опасен, Альбус, — прошептал он. – И, видит мой Третий Глаз, только мы можем вершить правосудие. Я знаю, как спасти мир сей от зла, скверны и алкоголизма.
Дамблдор замер.
Гриндевальд выпустил его руку и, открыв шкаф продемонстрировал своему другану причудливую швабру с приклеенными к ней елочными игрушками.
— Это джедайский меч, Альбус. Дар Брата…
— Валя, — ахнул Дамблдор. — Ты что удумал?
— Мы соберем Дары Братьев и осуществим Теорию Большого Пиздеца, дабы уничтожить мир, а самим спрятаться здесь, — затараторил фанатичным голосом Гриндевальд. — В Тайной комнате! Я построил ее для нас, чтоб пережить Апокалипсис, который поставит крест на рождении безносого цыганенка!