Сверхновая американская фантастика, 1996 № 10-11
Шрифт:
Еще одна причина того, что Боумэн остался один, лежит в названии книги. Он — космический Одиссей, а Одиссей один выжил и один вернулся. Здесь снова наблюдается обратное влияние названия (как в высказывании Кларка о Звёздном Рёбенке). Нельзя проводить аналогию с гомеровской «Одиссеей» на протяжении всего романа — основные проблемы этих двух произведений разные, но некоторые чисто сюжетные ходы хорошо объясняются такой аналогией. Я все время повторяю, что влияние названия обратное, потому что в дневнике Кларка часто встречаются такие высказывания: «Стэн предложил то-то» (или «Мне пришло в голову, что…» — «А почему бы и нет, ведь Одиссей тоже…»). Боумэн много читает, увлекается книгами о великих исследователях и путешественниках прошлого, проходит
Когда он остался один, то сначала слушал классические пьесы и стихи из библиотеки «Дискавери», потому что ему нужны были голоса людей, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Потом стал слушать оперы, но почувствовал одиночество еще острее. Кларк описывает, как потряс Боумэна «Реквием» Верди, «гремящий в пустом корабле с ужасающей уместностью» (SO, р. 177). Остановился же он на музыке Баха и Моцарта, действовавшей на него умиротворяюще. Кларк не случайно описывает так подробно влияние музыки. Он уделял большое внимание и музыкальному сопровождению фильма, отмечая в дневнике, что в сценах, происходящих в невесомости, звучала музыка Мендельсона — «Сон в летнюю ночь», в сценах на Луне и у Звездных Врат — «Антарктическая симфония» Вогана Уильямса, монолит обучает обезьянолюдей под звуки «Заратуштры» Рихарда Штрауса. Музыкальное сопровождение во многом определяет эмоциональную окраску сцены, фильма в целом. Из-за обилия музыки недоброжелательные критики окрестили его даже «космическим вальсом».
Помимо музыкальных рефренов в памяти надолго остаются подносы с космической едой.
Кларк тщательно детализирует мир, окружающий героев его произведений. Это характерно и для всех частей «Одиссеи», только в самом конце предметы обстановки пропадают, исчезают за ненужностью, и превращение Боумэна в Звёздного Ребёнка происходит под покровом тайны. Но возвращается он опять к вполне реальной Земле с ее материками и океанами, и с ракетами, оснащенными ядерными боеголовками. По часам расписывается порядок дня космонавтов; если построить такой корабль, как «Дискавери», на нем действительного можно полететь в космос; способ, каким отмечено местонахождение лунного монолита, действительно достоин того, чтобы его применила какая-нибудь внеземная цивилизация или наша, если она когда-нибудь достигнет подобного уровня развития.
В «Космической Одиссее» Кларка цепь эволюции разума такова: Смотрящий-на-Луну + внеземной разум —> человечество с его историей —> искусственный разум, как продукт человеческого разума —> Дэвид Боумэн + внеземной разум —> Звёздный Ребёнок. Человечеству были даны два урока с перерывом между ними в три миллиона лет. Для того, чтобы удостоиться второго урока, человечеству надо было выйти в космос. Выход в космос для Кларка не только и не столько показатель степени технического развития цивилизации, а, как и в «Городе и Звёздах», показатель того, что обитатели планеты вышли за рамки мира, окружавшего их с рождения и теперь перешли на новый уровень сознания. Они воочию убедились или, по крайней мере, должны были убедиться в том, что Вселенная безразлична к возникновению жизни и разума, и поэтому каждую искру разума нужно бережно поддерживать и хранить.
Обоснованием сюжетных ходов в традиционном научно-фантастическом произведении чаще всего служит какое-нибудь научное положение или гипотеза и вытекающие из этого следствия. Следствия эти влияют на жизнь вовлеченных в действие людей. Поведение людей в сложившихся обстоятельствах зависит от их убеждений, воспитания, идеалов, ответственности, возложенной на них. При ближайшем рассмотрении оказывается, что сообщенного о героях вполне достаточно для объяснения их поступков.
Действительно, не всегда в центре произведений Кларка стоит герой.
Заняв выжидательную позицию в споре о герое, разгоревшемся в научной фантастике в семидесятые годы, Кларк, тем не
Однако и на ограниченном материале, вошедшем в данную статью, можно заметить, что, хотя принципы характеризации практически не отличаются от применяемых в «обычной» литературе, психологизм в научной фантастике особенный. Его условно можно назвать расширенным, или внешним. Герой научно-фантастического произведения становится полнокровным характером только тогда, когда его внутренний мир расширяется до охвата и постижения внутреннего мира других людей или существ. Творчество Артура Кларка наглядно демонстрирует справедливость этого положения, выведенного применительно к современной научной фантастике в целом.
Голоса пространства
Артур Кларк — Ивану Ефремову
475, Грегориз Роуд,
Коломбо 7, Цейлон.
28 июня 1968 года.
Ивану Ефремову,
Изд-во иностр. языков,
Москва, СССР.
Уважаемый д-р Ефремов,
Вернувшись на Цейлон по прошествии пяти месяцев, я с восторгом обнаружил столь любезно присланные Вами экземпляры «Андромеды» и «The Land of Foam» [73] . Мне неизвестен Ваш адрес, но надеюсь, что письмо мое благополучно дойдет, и как только получу ответ, с удовольствием пошлю Вам что-нибудь из своих собственных книг.
73
«Страна пены морской» — под этим названием на английском языке была издана повесть «На краю Ойкумены» (Hunghton Mifflin Со Edit, Riverside Press, Cambridge, 1959, 304 pp.)
В августе я ненадолго отправляюсь в Вену на проводимую в рамках ООН конференцию по вопросам использования космического пространства в мирных целях. На ней состоится демонстрация киноленты «2001: Космическая Одиссея».
Я был поглощен этой картиной последние четыре с половиной года, и, как Вы, вероятно, знаете, это самый крупномасштабный научно-фантастический фильм из всех, когда-либо создававшихся. Полагаю, у Вас будет шанс посмотреть его в СССР.
С нетерпением жду Ваших новых книг — я уже имел удовольствие прочесть несколько Ваших рассказов — и надеюсь в ближайшем будущем получить от Вас известия. Я указал свой постоянный адрес, хоть и бываю по нему только четыре-пять месяцев в году.
С самыми добрыми пожеланиями, искренне Ваш,
Артур Кларк.
12.09.68
Уважаемый д-р Ефремов,
Я был чрезвычайно рад получить Ваше письмо — и надеюсь, Вы сможете прочесть этот ответ. Сейчас я нахожусь с лекционным туром в Соединенных Штатах и не имею доступа к печатной машинке. Вернусь домой на Цейлон, увы, не раньше декабря!
Сегодня я послал Вам «Космическую Одиссею». Фильм имеет потрясающий успех. Его показывали в Вене на конференции ООН по проблемам космоса, и позднее он неоднократно демонстрировался вновь. Космонавт Леонов сказал мне, что чувствует себя так, будто побывал в космосе дважды!
Кстати, вчера я присутствовал при запуске «Аполлона-7» на мысе Кеннеди — потрясающее зрелище.
В Москве уже состоялся просмотр «Космической Одиссеи» в узком кругу — и я надеюсь, что когда-нибудь этот фильм выйдет в Советском Союзе на широкий экран. Кажется, он произвел неизгладимое впечатление на делегатов в Вене: доктор Масевич рассказывала мне, как сильно ей понравилась картина. Однако лишенные воображения и консервативно настроенные инженеры и ученые чуть ли не возненавидели этот фильм!