Сверхновая. F&SF, 2004 № 37-38 (выборочно)
Шрифт:
— Похоже, меня могут арестовать за что угодно, особенно если мне это доставляет удовольствие.
— Никого больше не арестовывают, Ван. Правонарушителям предлагается социальная помощь.
— Предлагается? То есть я могу отказаться, не так ли? Лица его собеседников вытянулись.
— Ладно, забудем это замечание. Просто включите в мою программу обучения общие поведенческие стандарты. Так будет проще, — сказал он, зевая. — А также информацию о статусе ВОП, отношении к нему правительства
— Ты уверен, что больше ничего не хочешь обсудить? Личный контакт — очень важная часть реадаптации, — сказал Корри.
— Как и сон. Я был на ногах последние три дня. И давно уже не весил сотню килограммов.
— Если тебе понадобится пообщаться, Ван, мы уполномочены… — Джемма многозначительно понизила голос и улыбнулась.
— Разве мне нужно особое разрешение? — сказал Вандерхорст, вставая. — Спасибо за предложение, но я сам позабочусь о личных контактах.
Вандерхорст ушёл, уверенный, что с великим множеством вещей в 2087 году он мириться не станет.
Его разбудил яркий солнечный свет. Голова пухла от информации. Интеграция старого и нового, как всегда, происходила нелегко. Всё плыло перед глазами, нарушая нормальный ход мышления. Зажмурившись, он повернулся к тёмной стене. Немного погодя лёг на спину, приподнялся на локтях, от души зевнул и осмотрелся. Как и реадаптационное помещение, комната была отделана в стиле “рубежа тысячелетий”. Они погружали его в настоящее постепенно, мягче на сей раз.
Вандерхорст спустил ноги с кровати и осторожно поднялся. Он постепенно начинал привыкать к нормальной гравитации.
Здесь имелся душ с сильным напором, вода была чистой и ничем не пахла, не то, что на борту. Пока он сушился в потоке тёплого воздуха, прозвучал мелодичный сигнал вызова. Он включил микрофон.
— Тебе понравился душ, Ван? Мы постарались сделать его таким же, каким он был до твоего полёта.
— Не следует воссоздавать мир моей юности. Мне не привыкать.
— Мы просто стараемся облегчить процесс.
— А не проще ли оставить меня в покое? Не надо меня ничем больше грузить.
— У тебя сегодня пресс-конференция.
— Это не проблема. ВОП всегда давал мне готовый текст.
— Назавтра у тебя запланирована встреча с финансовыми советниками. Она может занять довольно много времени. Дела порядком запутались за эти годы.
— Что-нибудь ещё?
— Предстоит приём.
— Если захочу кого-нибудь видеть, устрою собственный.
— Это важно, Ван. Для тебя и всей программы. Там будут люди из правительства. Они заинтересованы во встрече.
— А мне с ними встречаться неинтересно.
— Пожалуйста, Ван, это очень важно. Он промолчал, и Джемма продолжила:
— Там
Официальные костюмы этого времени отличались простым покроем и неброскими цветами. В парадной форме Вандерхорст стал центром всеобщего внимания, стоило ему, Джемме и Корри войти в зал.
— Сенатор Далтон. Она — председатель Комитета по Космическим операциям, — сказал Корри.
Вандерхорст посмотрел в указанном направлении и увидел высокую, стройную женщину с серебряными волосами, в компании моложавого мужчины и другой женщины. В ответ на его взгляд, Далтон приветственно махнула рукой. Корри потянул Вандерхорста за собой.
— Хорошо, что вы нашли время придти, капитан Вандехорст, — сказала Далтон. — Это Доре и Джейк Фоссеты. Джейк — мой старший советник. Должна сказать, что мы гордимся римраннерами. Вы — смелые люди, выполняющие тяжёлую работу в одиночку.
— Нам за это платят.
— Деньги тут не главное, капитан. Я уверена.
— Меня больше заботят деньги, — сказал Вандерхорст, как бы невзначай поворачиваясь спиной к окну. Он взглянул на Корри, который, казалось, был готов разрыдаться. Джемма натянуто улыбалась.
Далтон заговорила вновь:
— Вы честны, капитан. Какие бы выгоды ВОП не сулил, я бы никогда не решилась на виток по Солнечной системе, из которого вернусь только через двадцать лет.
— Там не чувствуешь, что проходит двадцать лет. Это вообще ни на что не похоже, по правде говоря.
— Вы проводите большую часть времени во сне, не так ли? Некоторые говорят, что мы здесь, в Вашингтоне, занимаемся тем же самым.
— А я — отдыхаю, сенатор.
— В ваших бумагах сказано, что вы родились сто лет назад. Но по вам не скажешь.
Вандерхорст осушил свой стакан.
— К утру буду смотреться как раз лет на сто.
Далтон расхохоталась.
— Вы говорите в точности то, что думаете, капитан. Мне это по душе.
— Ладно, — сказал Вандерхорст. Его мнение о происходящем не изменилось. Он ощущал давление толпы и сделал шаг назад, чтобы сохранить дистанцию, крепко стиснув зубы.
— Скажите, капитан, трудно там? — спросила Доре Фоссет.
— Трудно что?
— Работа. Задание.
— Легче не бывает. Всю работу делают машины. Даже думают за вас.
— Не в этом дело. Я думала об изоляции. Это, должно быть, ужасно. Так долго, так далеко от дома. В маленьком кубике, и деться некуда… — Доре невинно взглянула на Вандерхорста и сделала неопределённый жест.
Вандерхорст смерил её взглядом медленно, оценивающе, и промолчал. Пауза затянулась. Тогда вперед вышел Корри и проговорил: