Сверстники. Роман о взрослении миллениалов
Шрифт:
В ожидании Саши девочка не могла сидеть от волнения, то подходя к окну, то прохаживаясь вдоль парт. Но вот послышались шаги, Ладова обернулась в то самое время, когда Поляков входил в класс. И оба в одно мгновение забыли обо всем, переполненные восторгом от вида друг друга. Саша, уже не стесняясь, протянул руку девочке. Та дала свою. И так, держась за руки, ребята быстрым шагом прошли через пустой коридор и поднялись в актовый зал.
Когда они вышли на сцену, встали в пару и послышались первые звуки музыки, уносящей куда-то вдаль, ребята перестали волноваться, окунувшись в мелодию медленного вальса. Наташа, отклонив спину и повернув
Первое место заняла и Таня Ильина, прочитавшая проникновенное стихотворение Сергея Есенина «Спит ковыль. Равнина дорогая…»
У сидящего в зале Жени Танеева отчаянно билось сердце. Он очень переживал, чтобы Таня не запнулась, не ошиблась. И в то же время очарованно смотрел на выступающую девочку, проникаясь лирической грустью, которой было наполнено произведение классика.
Театральные сценки стали завершающим этапом конкурсной программы, после чего состоялся подсчет голосов. Наибольшее число баллов набрал седьмой «А», что очень воодушевило ребят из этого класса и их классного руководителя Людмилу Антоновну, которая была инициатором проведения этого мероприятия. Так она пыталась сделать класс сплоченней, чтобы одноклассники поддерживали друг друга, занимались общим делом помимо уроков.
Попрощавшись с остальными одноклассниками, Наташа, Таня, Саша и Женя, как часто бывало, шли домой вчетвером. Но сегодня они впервые разделились на пары, ведя очень личные, как им казалось, беседы.
– Хорошо, что наш класс выиграл! – говорила Наташа Саше.
– Да. Но я здорово понервничал.
– И я боялась, что все заметят мое волнение.
– Даже я не заметил! Ты очень хорошо танцевала.
– И ты тоже. Когда я занималась танцами, мне партнеры как-то мешали. А ты совсем не мешал… – Наташа опустила голову и стала смотреть себе под ноги, на мокрый от стаявшего снега асфальт.
Саша же смотрел на Ладову. Ему очень хотелось снова взять ее за руку. Но внутренняя робость, вполне естественная для тринадцатилетнего мальчишки, помешала ему это сделать. Когда-нибудь потом…
– Таня, ты смелая, – говорил Женя, идя с Таней позади Ладовой и Полякова. – Стоять одной на сцене перед зрителями в тишине! Я бы не вымолвил ни слова.
– Я на самом деле очень боялась. Но я так хорошо знаю это стихотворение, что могу его машинально читать, думая о чем-то другом. Здесь главное – хорошо отрепетировать интонацию, выражение. И как-то само собой волнение ушло после первой же строчки.
Ребята посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Глава 7
На следующий день Наташа захотела продолжить прерванную в прошлый раз дискуссию с Никитой Грушиным.
– Никита, тебе понравилось вчерашнее соревнование? – спросила она одноклассника на перемене.
– Конечно! – ответил мальчик, охваченный, как и все в классе, воодушевлением от победы.
– А на Западе есть такие же творческие конкурсы, как у нас?
– Не знаю…
– Я вот не слышала, чтобы были, – торжествующе произнесла Наташа и прекратила разговор, сев за свою парту.
Никита на несколько секунд пришел в
Но вскоре сам обратился к девочке, пытаясь взять реванш, тем более, что накануне он как раз посмотрел очередной голливудский боевик.
– А тебе нравится, когда сильный и положительный герой побеждает?
– Ну да, – удивленно ответила Наташа.
– А вот в Америке таких фильмов хоть отбавляй. Актеры – супер, снято классно. Просто круто!
– Ты про боевики, что ли? – догадалась Ладова.
– Ну да.
– А наши хуже? «Тридцатого уничтожить» или «Чтобы выжить»?
– Ты-то откуда такие знаешь, смотрела, что ли? – удивился Грушин: это были советские боевики.
– Брат и папа смотрят. А я с ними заодно пробовала. И мне такие герои нравятся, в которых помимо силы еще ум есть. Интересней как-то получаются.
Никита почесал нос. Герои упомянутых боевиков нравились и ему и даже были как-то ближе – свои. Но время уже стало другим, хотелось современной узнаваемой обстановки и атрибутики.
Прозвенел звонок. Ребята стали садиться за парты.
– Знаешь, кто ты? – шепнула Таня Наташе.
– Кто?
– Патриотка!
Редкое было слово в середине девяностых, не в моде, с негативным оттенком. Но Наташа на Таню не обиделась, наоборот, восприняла как комплимент. Вступив в подростковый возраст, обе девочки неожиданно заинтересовались советским прошлым, но не афишировали свое увлечение, смотря советские фильмы, читая историю двадцатого века в энциклопедии «Аванта+» и детско-подростковые книги того времени, слушая кассеты группы «Доктор Ватсон» с попурри из песен пятидесятых, шестидесятых, семидесятых годов. А еще вместе с Сашей Поляковой увлеченно собирали наклейки для журнала «Мир животных». Радовались, когда в шоколадных яйцах «Киндер-сюрприз» попадались коллекционные зверюшки. Ждали на Новый год и дни рождения в качестве подарков кукол Барби, называя их именами из иностранных сериалов, которые мальчишки и папы презрительно именовали «мыльными операми».
Тем временем сначала у Саши, а затем и у Жени, стали меняться голоса. Мальчики стеснялись этого. За тот год оба резко вытянулись (Женя даже перерос Сашу). Они, как и другие знакомые им ребята, вернувшись из школы домой, старались побыстрее сделать уроки, чтобы как можно больше времени провести на улице. Тогда их увлекали футбол, велосипеды, ролики и лыжи. К тому же Саша посещал радиокружок, а Женя ходил в бассейн. Ребята были неприхотливы в еде, с завидным аппетитом поглощая полные тарелки супа и макароны с котлетами. Вдоволь нагулявшись после уроков или в выходной день, мальчишки практически сваливались в свои кровати и моментально засыпали.
Часть III
Глава 1
Наступило лето, которое дети с таким нетерпением ждали. Ладовы снова уехали в Агафоновку. Поляковы – в Клин. А Таню с Женей на этот раз отправили в лагерь. Светлана Константиновна не очень хотела отпускать дочь в лагерь, который перестал по дисциплине напоминать лагерь ее детства. Но Егор Максимович и Женя смогли ее убедить.
Наташа еще острее стала чувствовать красоту природы, упивалась ею, сидя на траве в саду, глядя в высокое небо и слушая тишину. Часто к ней присоединялась двоюродная сестра Оля, и тогда девочки начинали вести беседы, мечтали или просто сидели молча.