Свет Черной Звезды

Звездная Елена

И если первый поцелуй дарил нежность, второй безжалостно отнимал все! И мою силу, которую император безжалостно выпивал до последней капли, и мое самоуважение, которое исчезало вместе с попыткой сохранить хоть какое-то хладнокровие, не говоря уже об отстраненности, спокойствии, равновесии и прочем.

Все провалилось к гоблинам!

И я не могла понять, что это — следствие пережитого страха за его жизнь, последствия бессонной ночи, или опыт кесаря, прижимающего меня к себе с такой силой, что никаких мыслей о его слабости после яда и кровопотери уже

просто не было. Были другие… О его губах, сухих и теплых, на которые я с ужасом и надеждой смотрела всю ночь, надеясь что они вновь изогнутся в улыбке, пусть даже и ласковой. О его руках, сильных настолько, что мне пришлось долго идти по трупам его врагов, прежде чем я нашла самого императора. О нем…

И о мире, который в нем нуждался примерно так же как и во мне.

Это отрезвило.

Отрезвило меня и остановило кесаря.

К своему стыду я простояла еще несколько минут, пытаясь вернуть себе хоть какие-то остатки самообладания, ну и перестать дышать так, как после пробежки вокруг охт шенге, причем ощущение было такое, что оббежала я поселение орков раз двадцать, не меньше.

— В тебе просыпается женщина, — нежно проведя рукой по моим спутанным волосам, тихо сказал император, прикасаясь губами тонкой кожи на виске.

— Или же есть два других вполне логичных объяснения, первое — кто-то слишком опытен, второе — кто-то чрезмерно опытен.

Он, продолжая крепко держать за талию, скользнул правой рукой по моей щеке, обводя по контуру лица, подцепил подбородок, вынуждая запрокинуть голову и взглянуть в его затуманенные страстью глаза, и снова склонившись почти к самым моим губам, Араэден прошептал:

— Именно опыт и делает очевидным для меня то, что некоторые бывшие наследницы Оитлона отчаянно пытаются не замечать — в тебе просыпается женщина, Кари. Нежная, страстная и моя. Абсолютно, полностью, исключительно моя.

Прослушав все вышесказанное, язвительно напомнила:

— Здесь та ржавая железяка все еще валяется. Могу воспользоваться, да, причем нежно, страстно и с четким пониманием абсолютной, полной и исключительной принадлежности, мой кесарь.

Улыбнулся, не скрывая восхищения ни в улыбке, ни во взгляде серо-дымчатых глаз. И это восхищение никуда не делось, даже когда с коварным блеском в глазах, кесарь плавно опустил руку вниз, медленно, продолжая все так же пристально смотреть на меня, приподнял юбку… одну, вторую, третью… да, опыт явно прослеживался и в этом до крайности малоприличном действе, а после, пальцы скользнули туда, где собственно уже успели побывать до этого, оставшись тем единственным в нашем браке, что данных местах в принципе имело место быть.

— Даже не знаю, должен ли я указывать на очевидное, нежная моя? — вовсю распоряжаясь на вверенной брачным обрядом территории, произнес повелитель Эррадараса.

— Рискните, — прошептала я. — Риск, это вообще определенно ваше, мой кесарь, вчерашняя ночь прямое тому подтверждение, а нынешнее поведение всего лишь еще одно доказательство. Так что там с очевидным?

Улыбка приобрела легкий оттенок загадочности,

а ладонь продвинулась чуть-чуть дальше, накрывая собственно всю вверенную брачным обрядом территорию. И на мое возмущение, кесарь все же ответил тем самым очевидным:

— Влага, Кари. Доказательство твоего желания.

Издевательски улыбнувшись супругу, ядовито ответила:

— Или свидетельство того, что опыт медленно, но верно, переходит в старческий склероз. Даже не знаю, сильно ли я вас удивлю, мой кесарь, если позволю себе заметить, что помимо территории, на которой вы столь вольно распоряжаетесь, у меня еще и платье мокрое. Хотя, что там платье — они все три остаются в предельно влажном состоянии!

Коварная усмешка ничуть не оскорбившегося Араэдена и плавное движение, от которого, у меня перед глазами потемнело.

— Как ты думаешь, — накрывая дыханием мои губы, произнес он, — сколько движений мне потребуется, чтобы ты застонала?

— Вы желаете услышать откровенный ответ, мой кесарь? — поинтересовалась я.

— Жажду, нежная моя, — насмешливо ответил он.

Я открыла глаза, пристально посмотрела на императора и холодно ответила:

— Полагаю, достаточно будет одного.

Улыбка медленно превращается в усмешку — он знал, что после изъявления фальшивой покорности, я нанесу удар. Я знала тоже. Он явно получал удовольствие от словесной перепалки, и был в курсе, что я получаю не меньшее.

— И? — произнес, с трудом сдерживая улыбку.

Подавшись к нему ближе, выдохнула:

— Всего одно движение, мой кесарь. Вы же у нас такой опытный… палач.

Император тихо рассмеялся, обнял меня крепче и произнес:

— Мне нужен еще один поцелуй. Выдержишь?

А у меня есть выбор?!

Но вслух все же сообщила:

— Я бы предпочла чтобы вы убрали руку, и, несомненно, предпочла бы обойтись без поцелуев — по моему скромному мнению первых двух было вполне достаточно.

Усмехнувшись, кесарь иронично ответил:

— Любимая моя, без поцелуев слишком рискованно, гибель Адраса была тому наглядным примером.

Судорожно выдохнув, прошипела раздраженно:

— Но хотя бы руку убрать можно?!

— Можно, — согласился Араэден, прикасаясь к моим губам, и жестоко добавил, — но не хочется.

Третий поцелуй… как третий круг персонального ада, в котором сгорает без остатка гордость, гибнет с хриплым стоном самоуважение, кожа горит так, что уже не важно мокрая на мне одежда или же нет, а земля разверзается под ногами, которые давно не в состоянии стоять.

***

Я пропустила момент перехода, полностью потерявшись своих ощущениях, и пришла в себя на постели в нашей разгромленной спальне. Мне казалось, что мое тело все еще горит от прикосновений кесаря, а глаза ослепленные сиянием звезд, причем я не уверена в том, что они были реальными, с трудом фокусировались на обстановке, и рисунок на потолке я разглядела минут через пять, не раньше.

— Интригующий способ перехода между мирами, не так ли? — прошептал Араэден, с улыбкой наблюдая за мной.