Свет Дивояра
Шрифт:
Всё было именно так, как описал маг Дишоан, кроме одного. Лён думал увидеть придурковатую принцессу, а вместо этого увидел настоящую красавицу. В первый момент он даже испытал волнение, когда принцессу подвели к его руке — Лён исполнял роль дружки, как и положено по этикету. В какой-то момент ему показалось, что он и есть жених, а эта девушка, скромно потупившая глаза, его невеста. А когда она взглянула на него, он вдруг почувствовал глухой удар в сердце.
Кого она ему напоминала? Чья это матовая кожа, чьи длинные ресницы, ровные дуги бровей и гладкие тёмные волосы? Эта лебединая шея и гордая осанка? В какой-то миг ему вдруг показалось, что он снова встретил свою несчастную любовь —
Наверно, он застыл, держа в своей руке её тонкую кисть, потому что вокруг недоумённо зашептались. Но в следующий миг Лён взял себя в руки и что-то даже сумел пробормотать про то как очарован красотой принцессы. Кажется, этот комплимент все приняли как должное — неловкость была забыта.
А дальше для него всё было, как в сказке. Сухие слова, описывающие свадебный церемониал, как было оно в материалах Дишоана, вообще померкли перед красотой и торжественностью этого великолепного спектакля. Все знали, что он не король Алай, но вели себя с ним, как с царской особой. Был роскошный бал и не менее роскошный пир — нечто подобное тому он видел в Дерн-Хорасаде, где правил печально погибший герцог Ондрильо, но впервые за всё время Лёна не мучили печальные воспоминания о том несчастье, что он принёс в тот край. Да, обстановка дворца превосходила роскошью родовое гнездо Алая, как и сама страна была богаче.
Двух своих дочерей король Бреннар выдал замуж в солидные королевские дома, осталась лишь младшая, которую тут отчего-то считали немного тронутой. Но почему? Ничто в её лице и в глазах не выдавало недостатка ума, а придворный маг Бреннара, Лаки Брайк, тоже отчего-то сказал, что принцесса Лилиана глупа.
Во время танца он ловил её взгляд, и в те редкие моменты, когда она поднимала глаза, в них проскальзывал на мгновение острый интерес — она его тоже разглядывала. Но, Дивояр свидетель, не было в них глупости! На его вопросы она отвечала кратко, но точно. На комплименты лишь тонко улыбнулась, отчего он понял: Лилиана не хочет говорить. Может, именно эта сдержанность и считается тут глупостью, потому что дамы при дворе вели себя жеманно и кокетливо — очень похоже на то, что он видел в Дюренвале. Наверно, такое поведение считается здесь подходящим для благородной девушки, а молчаливую и отнюдь не кокетливую Лилиану посчитали глупой. Вот в чем было дело!
"Как жаль, — думал он, глядя на свою партнёршу, пока вёл её в танце (как хорошо, что Ираэ научила его танцевать!), — как жаль, что она не так глупа, как говорят. Ведь ей предназначено скверное будущее".
Бедняжка, она собиралась стать женой короля Дарейна, и была бы при нём настоящей королевой. Знает ли она о том, что готовится ей? Незавидная судьба. Представить невозможно это изумительное лицо в обрамлении монашеской накидки, а эту дивную фигуру запрятанной в бесформенную чёрную хламиду.
"Неужели я влюбился?! — с изумлением спрашивал он себя. — С первого взгляда?"
Да, как тогда — в Ираэ Бланмарк, которой было лишь достаточно взглянуть на него своими необыкновенными глазами, и он затрепетал. О, сердце, ты, оказывается,
А с чего он взял, что страсть теперь вечно будет ходить стороной от него? То воздержание и холодность в отношении женщин, навязанные Дивояром — естественно ли? Или он просто изголодался по красивым женщинам? Признаться, те "матрёшки", с которыми ему приходилось иметь дело в этот год, его всегда оставляли равнодушным — неудивительно, что и они им не восхищались.
Ужасно было бы влюбиться в супругу своего короля! Прощай душевное спокойствие, а он-то думал, что достиг вершин бесстрастия, как настоящий дивоярец!
Роскошный бал ещё продолжался, когда молодых торжественно отправили в опочивальню. Лён знал, что ничего между ними не будет — он скорее руку себе отрубит, чем посягнёт на жену короля — ведь Лилиана теперь жена Пафа, то есть короля Алая! Неделю будет продолжаться свадьба, и семь дней он будет ложиться на соседнее ложе — символически изображая короля.
Отгоняя от себя нелепые и стыдные мысли, Лён позволил облачить себя в одеяние для сна — длинную атласную рубашку и расшитый золотом тяжёлый бархатный халат. Волнение и страх. Три дня, всего три дня. Скорее бы уж освободиться от этого поручения и вручить принцессу Пафу. А ему ещё сопровождать её в пути — ещё три дня!
Когда за ним закрылись двери опочивальни и опустились тяжёлые парчовые портьеры, он в первый миг был ослеплён темнотой — лишь ощущался запах растопленного камина, благовоний, горящих свечей. Потом полутьма рассеялась, и глазам предстало видение роскошного королевского ложа, с одного края которого неподвижно лежала одетая в белое принцесса. Посередине кровати отсвечивал огнём свечей длинный наследственный меч Сильванджи — он символически изображал короля.
Лилиана приподняла голову и с любопытством взглянула на Лёна, а затем перевела взгляд на столик с его стороны — там стоял бокал на высокой ножке. Очевидно, он должен принять это питье — таков обычай.
— Спокойной ночи, господин магистр, — сказала она своим ровным глубоким голосом.
— Спокойной ночи, — пробормотал он, испытывая разнеживающее действие прекрасного вина, которое только что выпил — оно оказалось очень кстати.
Второй день прошёл не менее прекрасно — снова торжество, снова танцы. А ночью опять меч между ними. Лён думал, что не сможет спать, но, очевидно, волнение и усталость брали свое — он засыпал без сновидений.
"Опаивают, что ли?" — подумалось ему утром четвертого дня, когда пробуждение далось ему с трудом. Наверно, причиной этому та чаша вина, выпиваемая перед сном — он всё же не привык напиваться на ночь. И вот перед пятой ночью он взял в руки кубок и незаметно опустил в него палец — точно, в вине сонное зелье. Распознавать эти трюки он научился ещё до прихода Дивояра — однажды это спасло его. Было это в одно из погружений Жребия, когда воры-артисты, называющие себя мутузниками, думали подпоить его и ограбить.
Немного задержал бокал в ладонях, Лён прочитал про себя заклинание метаморфозы — чего-чего, а превращать вино в воду у него получалось ещё лучше, чем воду в вино! Уже лёжа на месте и закрыв глаза, он чувствовал, что принцесса смотрит на него. Наверно, ждёт действия напитка, иначе она не сможет спать спокойно. Всё это было довольно глупо — разве он зверь какой-нибудь, чтобы нарушить клятву? И Лён добросовестно засопел носом, чтобы показать, что он заснул.
Некоторое время всё было тихо, а потом раздалось слабое шуршание — как будто принцесса вставала с места. Потом едва слышный звук шагов, лёгкая возня, шелест ткани. Тонкий сквознячок — и всё стихло.