Свет любви
Шрифт:
— Жена не должна перечить воле своего мужа.
— Тогда из меня получится плохая жена, Джалахар: я привыкла поступать по собственной воле.
Он задержал руку на фигуре и взглянул на нее. В глубине его глаз заплясали искры, губы слегка скривились в улыбке.
— Не припомню, чтобы я просил тебя быть моей женой, — учтиво заметил он.
Неизвестно почему Элиза вспыхнула.
— Этого боится Сонина, — ответила она.
— Тебе незачем беспокоиться о Сонине. — Он пожал плечами.
— Я не хочу, чтобы ты наказывал
Джалахар поднялся и поклонился ей.
— В этой игре — да. Но через неделю мы сразимся вновь.
Элиза обнаружила, что сохранять терпение все эти дни ей помогают две мысли. Элеонора, королева Элеонора, которая так любила Элизу и заботилась о ней, провела в заточении шестнадцать лет. Временами ей угрожали, лишали самого необходимого, но королева осталась такой же сильной и гордой, как прежде.
Она научилась ждать…
Мысль о шестнадцати годах заключения чуть не вызвала у Элизы приступ отчаяния, но вторая мысль помогла ей сдержаться.
Она должна оставаться здоровой, умной, сообразительной. Все, что она может подарить любимому человеку, — это их ребенка. Ради ребенка она должна выдержать эти муки.
Джалахар появлялся каждую неделю. Элиза узнала, что Сонину отослали к ее отцу. Элиза встревожилась, но Джалахар остался непоколебимым в своем решении.
— В моем доме должен быть мир. Я не хочу видеть в своей постели женщину, способную нанести удар кинжалом или отравить. Я привык сражаться на поле боя, против мужчин.
Элиза помедлила, осторожно взяла своего ферзя и возразила:
— Тогда ни к чему держать здесь и меня, Джалахар, ибо я готова убить тебя ради свободы, будь у меня такая возможность.
— Вот как?
Не думая ни секунды, он взял ее ферзя и отложил в сторону. Элиза едва следила за игрой, но вздрогнула, когда Джалахар вдруг оттолкнул столик и фигуры посыпались на пол. Он встал, подхватил Элизу с подушек и прижал к своей груди, глядя ей прямо в глаза.
— Я дам тебе свой кинжал, — сказал он, вытаскивая острое лезвие из-за пояса и вкладывая ей в руку. — Возьми его! — И он разорвал одежду, обнажая мускулистую грудь.
Изумленная его действиями Элиза попятилась, крепко сжав в ладони кинжал с перламутровой рукояткой. Джалахар наступал на нее, пронзая темными глазами.
— Остановись, Джалахар, — крикнула Элиза, — или я тебя убью!
— Неужели?
Он потянулся, схватил ее за руку и с силой провел кинжалом по груди. Из раны тонкой багровой полоской проступила кровь.
— Прекрати! — вновь вскрикнула Элиза, отдергивая руку. Слезы выступили у нее на глазах, она метнулась прочь и споткнулась о подушку. Она упала на постель, и ее глаза расширились в испуге, когда Джалахар склонился над ней и оперся на локоть.
Элиза перекатилась на постели и прижалась к стене, не спуская с него глаз.
— Ты
Элиза задрожала, раздираемая противоречивыми чувствами. Она приоткрыла рот, а затем вспомнила, что по-прежнему держит кинжал в руке.
Она приставила его к собственной груди.
— Может, я и не сумею лишить тебя жизни, — произнесла она, — но смогу убить себя.
Вспышка гнева мелькнула в его темных глазах. Он выбил кинжал из ее ладони таким сильным ударом, что Элиза вскрикнула, глядя, как оружие перелетело через всю комнату.
— Неужели я настолько отвратителен тебе, что ты вправду решишься убить и себя, и своего ребенка? — с холодной яростью спросил он.
Глаза Элизы наполнились слезами.
— Нет, — прошептала она. — Ты не вызываешь у меня отвращения. Но я… я люблю своего мужа. Разве ты этого не понимаешь?
Он потянулся к Элизе, и она вздрогнула, но не потому, что боялась удара: гораздо сильнее ее пугала нежность Джала-хара.
— Я не причиню тебе вреда, красавица, — тихо проговорил он, — просто обниму тебя. Не бойся.
Джалахар уложил ее на подушки рядом и обнял. Элиза ощутила, как его длинные гибкие пальцы касаются ее щек, перебирают волосы. Элиза закрыла глаза, и ее дрожь постепенно утихла. Он сказал правду: он всего лишь обнимал ее.
Лежа рядом с ним, Элиза горько улыбнулась сквозь слезы. Некогда она была способна совершить убийство, лишь бы бежать… от Брайана. Она с радостью увидела бы его обезглавленным или повешенным. Но теперь она стала совсем другой или, возможно, до встречи с Брайаном была всего лишь девчонкой, не подозревающей, какое наслаждение и отчаяние может принести любовь. Джалахар… он был совсем не похож на Брайана — тонкий, смуглый мусульманин, повелитель пустыни, живущий по иным законам, молящийся иному Богу.
Однако Брайан дал ей понять, что мужчину можно оценивать по-разному, и Элиза уже знала, что за некоторые качества может только уважать Джалахара. В их первую ночь, давным-давно, в ином мире, Брайан сказал ей, что ни одно из плотских наслаждений не достойно смерти. Элиза не хотела умирать, Джалахар не принуждал ее к этому.
Нет, он не был отвратительным Элизе. Она противилась ему, противилась бы, даже несмотря на принуждения. Но она боялась, боялась до смерти. Брайан научил ее любви, открыл путь к ее чувствам и сердцу, и она опасалась, что одиночество и страх заставят ее поддаться нежности Джалахара.