Свет маяка
Шрифт:
– Луис занимается покупкой и продажей картин, - поспешно пояснила Берил, предвосхищая снисходительную реплику гостя.
– Он владеет галереей "Критерион".
– В самом деле?
– Алберт настороженно переводил взгляд с раскрасневшегося лица художницы на квадратную челюсть собеседника.
– Я о ней конечно же слышал, но.., боюсь, что в современном искусстве я разбираюсь слабо.
– А я вот в ботанике полный профан, любезно откликнулся Луис.
– Зато знаю доподлинно: картины Берил - это шедевры в своем роде! Вы, часом, не хотели бы приурочить к выходу книги
– Вы вправду полагаете, что это возможно? Алберт был заинтригован. Берил же кипела от негодования: вместо того чтобы, как обычно, придирчиво рассмотреть каждую из иллюстраций, молодой ученый на пару с Луисом с головой ушел в обсуждение условий аренды зала в "Критерионе" и подробностей рекламной кампании. При этом мерзкий интриган не забывал то и дело обращаться к ней со словами "дорогая" и "милая"! Словом, когда Алберту настала пора уходить, Берил знала: новых приглашений на пикники не последует.
Мистер Гренвилл вызвался донести папку с рисунками до машины. Досадливо покусывая нижнюю губу, Берил наблюдала в окно за тем, как Луис произнес очередную прочувствованную речь и по-товарищески похлопал профессора по плечу, прежде чем распрощаться.
– Да как ты смел вмешаться!
– в сердцах набросилась на Луиса художница, едва он возник на пороге.
– Я же велела тебе держаться подальше!
– Я всего лишь радел о твоей карьере.., ну, и о его карьере тоже, смиренно отозвался владелец "Критериона".
– Что здесь дурного? Я думал, тебе будет приятно, если я отнесусь к твоему приятелю по-дружески.
– По-дружески!
– фыркнула Берил.
– Что ты ему наговорил в самом конце?
– Посоветовал подыскать другой объект для воздыханий, поскольку ты уже занята.
– Так прямо и сказал?
– охнула Берил.
– Ну, я, конечно, выразился куда тактичнее, - не моргнув глазом, соврал Луис.
– Да не смотри ты на меня с таким ужасом! Этот книжный червь тебе все равно не подходит. Разве он страстный, необузданный, тебе под стать! Кроме того, мальчишка ни черта не смыслит в искусстве, а ты как-никак художница! О чем вам говорить? Тебе нужен человек, способный понять твое настроение, твои надежды и огорчения. Берил, посмотри правде в глаза - тебе нужен я! А главное - я уже здесь, рядом! Протяни руку - и приз твой!
Глава 8
– Повторяю: у меня сложилось впечатление, что ты панически боишься вспомнить и подсознательно стремишься и дальше оставаться в неведении, терпеливо растолковывал Луис.
Вернувшись с прогулки по заповеднику, гость и хозяйка по обоюдному согласию уселись попить чаю с сандвичами. И как всегда, ни к чему не обязывающая болтовня сама собою перетекла в беседу о самом важном.
– Думаю, травма, что ты получила, сходя с парома, лишь завершила процесс, начавшийся гораздо раньше. Легкое сотрясение мозга дало
– Моя главная проблема - это наличие тебя в моей жизни, - возразила она с горечью.
– Иными словами, ты вообще не веришь, что у меня амнезия.
– Нет, верю, да только она вовсе не из-за черепно-мозговой травмы. И думается мне, подсознательно ты это чувствуешь. Иначе с какой бы стати тебе избегать врачей? Клайв рассказывает, что за время твоего житья на острове ты ни разу не проконсультировалась у специалистов.
– Я держусь подальше от врачей, потому что достаточно пообщалась с медиками за время болезни бабушки. Если и был у меня в жизни период, от которого мне хотелось бы отгородиться...
Не дослушав Берил, Луис встал, отправился к себе в спальню и вернулся с небольшой пачкой фотографий.
– Ты пропустила их в процессе обыска - фотографии лежали в боковом отделении, сообщил он, кладя стопку на книжную полку.
– Я оставлю их здесь может, когда-нибудь ты наберешься храбрости взглянуть на них.
– Я ничего не боюсь!
– воскликнула Берил: слова Луиса подействовали на нее, как красная тряпка - на быка.
– Ты мне расскажешь, что на них изображено?
Взяв фотографии, она снова уселась за стол.
– А давай ты сама посмотришь фотографии, а потом задашь мне вопросы?
Луис уселся напротив и выжидательно скрестил руки на груди.
Фотографий оказалось штук двадцать - глянцевые, яркие, живое свидетельство былого счастья. На большинстве снимков были увековечены Луис и Берил - вместе. А еще огромный, белый, двухэтажный особняк и какие-то люди, ей совершенно неизвестные. Как, например, годовалый мальчуган в прелестном бархатном костюмчике верхом на деревянной лошадке. Иссиня-черные локончики аккуратно расчесаны, ясные серые глазенки искрятся смехом - видимо, фотограф пообещал "птичку". Равнодушно скользнув по снимку взглядом, Берил сунула его в самый низ пачки.
Затуманенным болью взглядом Луис следил за каждым ее действием. Затем извлек из стопки фотографию мальчика - именно ее, не другую!
– и затеребил в пальцах.
– Вопросы есть?
Вздрогнув, Берил перетасовала снимки - теперь сверху оказалась фотография особняка.
– У меня острое чувство дежа вю в том, что касается мест и нас с тобою...
– А людей совсем не помнишь? Берил досадливо поморщилась. Ей вовсе не хотелось разговаривать о каких-то там посторонних людях... И чужие младенцы ее ни капельки не занимали, если уж на то пошло!
– Сплошь незнакомые лица.., если не считать Абигейл. Она сейчас в Штатах?
На краткое мгновение лицо Луиса осветилось гордостью.
– По всем предметам у нее высшие баллы. Девочка уже получила несколько приглашений на работу от очень солидных фирм.
Краем глаза Берил заметила, как Луис убрал карточку в нагрудный карман рубашки. Сквозь тонкий белый батист изображение едва просматривалось. Берил заметно расслабилась, улыбнулась собеседнику, но тот по-прежнему выглядел мрачным. Она протянула ему фотографии, но он покачал головой.