Свет маяка

Перед тобой, молодой читатель, книга, составленная из произведений писателей-маринистов разных поколений. Прежде всего она заинтересует тех, кто думает посвятить себя службе на флоте, кто мечтает закалить свой характер в штормовом океане. Если выбор тобою уже сделан, то он правильный. За более чем полувековой срок службы

я почти не встречал людей, которые бы жалели, что стали моряками. Побудительные мотивы в выборе этой неземной профессии у каждого из них были свои, подчас самые неожиданные. Вот и я «заболел» морем не сразу. Отец мой, заслуженный учитель РСФСР, преподавал в школе точные науки, и, естественно, меня тоже влекло к этим дисциплинам. Оттого в конце 20-х годов поступил в Ленинградский государственный университет на физико-математический факультет.

Но Ленинград не просто город. Это колыбель русской революции. А еще — колыбель флота российского. Знакомство с Военно-морским музеем, Эрмитажем, Петропавловской крепостью, улицами и проспектами, где что ни дом, то словно многопалубный корабль, что ни человек, то каким-то образом связан с морем; прогулки по набережным, где так ощутимы сквозные ветры Балтики, запахи дальних странствий, — все это заронило в мое сердце интерес к флоту, овеянному преданиями петровской старины, легендами Октября семнадцатого.

А тут, приехав летом к родителям на каникулы, увидел фланирующего по улице моряка. В каком-нибудь флотском городе никто, может быть, и не обратил бы на него внимание, а у нас, в Коломне, где морем и не пахнет, он приковывал к себе завистливые взгляды. Черные брюки, синяя навыпуск фланелевая рубаха, из-под которой у широкого ворота виднелся треугольник тельняшки, подчеркнуто ладно сидели на его стройной фигуре. Бескозырка чуть сдвинута набекрень, отчего лицо, слегка зарумянившееся от жары, казалось отважным. На атласной ленте золотом выведены таинственные слова: «Морское училище РККА».

Но еще больше изумился, когда во франтоватом моряке узнал Неона Антонова. Он тоже признал меня сразу, хотя был старше года на три. Но, будучи старшеклассником, Неон частенько приходил к нам в дом за советами и помощью.

Вот и в тот день Неон Антонов навестил моих родителей и поведал о своей флотской службе. Конечно, козырял корабельным лексиконом, выдавал на-гора были и небылицы. С того времени, собственно, мы и подружились. И с каждой новой встречей с ним яркие впечатления от учебы в университете бледнели. Я был захвачен, упоен рассказами Неона, столько уже повидавшего в заграничных походах, познавшего за время корабельных практик. В курсантской форме, со знаками морской доблести он казался мне необыкновенно мужественным. И мало-помалу я стал себя представлять не в белых стенах храма науки, а на корабле, плавающем по безбрежному простору, залитому солнцем, или среди бурлящих волн, которые окатывают с головы до ног на мостике у штурвала. Но как все это объяснить родителям.

— Значит, так, — суетился Неон, обрадованный моим решением связать свою судьбу с флотом. — Мать, Елену Феодосьевну, я беру на себя. А ты с отцом потолкуй. Не дрейфь! Так и объясни. В морском училище математику и физику тоже изучают. Геометрия и алгебра — это навигация; геомагнитное поле — теория компаса; баллистика, оптика, электромеханика — корабельная артиллерия. В общем, у флотских людей физико-математические познания не лежат в голове мертвым грузом…

Отец, который всячески старался развивать в своих учениках интерес и любовь к наукам,

умение проводить опыты и исследования, не сразу согласился с моими горячими доводами. Он уже видел во мне инженера, и вдруг я разрушил его мечту. А вот мать даже слова не сказала против. В день отъезда в Ленинград смотрела такими сокрушенными и печальными глазами, что все и так стало ясно: не оправдал ее надежд. Я чувствовал боль материнского сердца, полного тревог за мое будущее. Как мог, пытался ее успокоить: рисовал захватывающие картины флотской жизни, говорил о долге комсомольца.

И сегодня могу сказать с уверенностью: мне везло в жизни. После окончания военно-морского училища я очень быстро продвигался по служебной лестнице, В двадцать пять лет стал командиром сторожевого корабля «Бурун», в тридцать один — контр-адмиралом, командующим Азовской военной флотилией, в сорок шесть — главнокомандующим Военно-Морским Флотом. Везло прежде всего в том, что в экипажах и соединениях кораблей, на флотах и флотилиях — всюду, где проходила моя служба, были требовательные и добрые люди, которые помогали мне учиться, постигать морские премудрости.

И все же я завидую тем, кто нынче пойдет служить во флот: они будут плавать на прекрасных кораблях, о которых мы в свою пору только мечтали. Ведь не зря говорят, что корабли — визитная карточка флота. В них воплощен талант современников, их гений. Даже по внешнему виду они отличны от предшественников, чем-то похожи на рисунки художников-фантастов прошлого столетия. Взять хотя бы крейсера. С виду это горы стали — ни мачт, ни рей, ни стеньг, а заглянешь внутрь — ракеты, электроника, радиолокация, телевидение, чудо-механизмы, вертолеты… Чтобы управлять такими кораблями, нужна высокая эрудиция в точных науках, инженерно-техническая культура, морская выучка.

Но главная мощь флота, конечно же, люди, овладевшие корабельной техникой, воспитавшие в себе идейную убежденность, твердую волю, смелость, способность преодолеть любые трудности, вера в свои силы, упорство. Эти качества, как выясняется, можно выработать только каждодневными усилиями ума и воли. Ну а возможность доказать, что ты не трус, что ты прямой и честный человек, что ты можешь побороть в себе минутную робость, сделать то, что на первый взгляд кажется невозможным, — таких случаев море представляет великое множество.

В связи с этим вспоминается 1932 год, моя первая зима на Тихом океане. Хлебнули мы тогда лиха на тральщике «Томск». Особенно когда в конце декабря возвращались из очередного похода в Малый Улисс. Дул норд-вест, корабль обмерз льдом и, точно айсберг, вплыл в базу. Настроение у экипажа поднялось: Новый год будем встречать у родного причала.

Однако радость была недолгой. Поздней ночью нас подняли по тревоге и приказали вместе с экипажем тральщика «Геркулес» выйти на поиск сторожевого корабля «Красный вымпел». В последнем донесении, полученном пять часов назад, он сообщил: «Обледенел. Команда укачалась. Вперед двигаться не могу. Уносит в море…»

Прибывший на борт корабля начальник Морских сил Дальнего Востока М. Викторов утвердил наши расчеты по совместному поиску. И вот «Томск» и «Геркулес» в море. Крепчайший мороз, ветер восемь баллов, водяные брызги застывают на обшивке. Корабли в ледяном панцире, как рыцари в доспехах, — тяжелые, неповоротливые. На верхней палубе орудовали ломами все свободные от вахт.

Уже «облазили» южные границы района поиска — нигде никого. Викторов уперся суровым взглядом в карту: корабль не иголка, море не стог сена.