Свет на пути. В синем небе нет следов
Шрифт:
Будде приходилось спорить с архатами и бодхисатвами, потому что и те и другие стали просветленными, когда он был жив. Это была постоянная борьба. У архатов был свой резон: вы не можете отрицать, что каждый должен искать свой собственный путь, так что передавать что-то людям не обязательно. Это может стать препятствием. Все писания стали препятствиями.
Ни один архат не оставил каких-либо писаний. Архат не двинет даже пальцем,чтобы показать на луну, потому что это опасно: люди могут привязаться к пальцу, думая, что это — луна. Он соблюдает полную тишину. Не думайте, что в нем нет сострадания; просто у сострадания тоже много способов
Он проявляет сострадание, не вмешиваясь в вашу жизнь, и он демонстрирует свое доверие: сущее как-нибудь приведет вас — не сегодня, так завтра, не завтра, так в следующей жизни. Вечность открыта; куда торопиться? «И если кто-то достаточно разумен, он может увидеть мою маленькую лодочку, плывущую к другому берету. Это — достаточный намек. Если он не может его понять, значит, он не может понять ничего другого.»
Поэтому Будда,в конце концов,признал эти две категории равными, не выделяя, кто выше и кто ниже. «Архаты, — сказал он, — продолжайте свой путь безмолвия.» А бодхисатвам, который были готовы попробовать, он сказал: «Что в этом плохого? Вы стали просветленными, вы не можете потерять это — нет способа потерять это, — что же плохого в том, чтобы попытаться немного спровоцировать людей и бросить им вызов,создавая в них великий порыв и жажду? Вы можете работать над тысячами и, возможно, один будет готов; но даже это — очень много по сравнению с целой землей. Даже если маленькая свеча горит в самой темной ночи... ее свет и сияние велики, потому что она может подсказать другим поискать свечу — зачем жить во тьме?»
Бодхисатвы, ходящие среди толпы, подобны факелам — радостным, танцующим и полным изящества. Они будут пробуждать потребность, глубоко подавленный голод и жажду высшего.
Сосеки написал:
Клочки белого облака
Носятся возле входа в пещеру,
Не мешая моему другу по дхарме,
Когда он приходит постучать в мою дверь.
Я никогда не находил способа
Скрыть, что не делаю ничего
День за днем.
Мы беремся за руки и ходим туда и сюда,
Туда и сюда.
Таинственное стихотворение, но очень простое. Иногда простота более таинственна, чем сложность. Клочки белого облака...
Просто представьте — потому что дзенские стихи не для чтения, их нужно видеть. Представьте себе пещеру:
Клочки белого облака
Носятся возле входа в пещеру,
Не мешая моему другу по дхарме...
Кто этот друг? Мы всегда называли его буддой. Эти белые облака не могут помешать моему будде,
...когда он приходит постучать в мою дверь.
Я никогда не находил способа
Скрыть, что не делаю ничего
День за днем.
Он говорит, что эти белые облака не мешают ему быть буддой.
Этот стук приходит не снаружи; вы не слышали стука, который раздается изнутри. Будда хочет выйти на поверхность. Довольно. Многие жизни, века, тысячелетия он жил, скрываясь в центре вашего существа. Приходит день, когда он тоже хочет посмотреть на восход и закат, увидеть звездную ночь и все прекрасные цветы мира.
Медитирующий, в конце концов, однажды слышит стук изнутри. Вы слышали только
Так что, если вы иногда слышите стук, не ошибитесь. Анандо слышит стук. Она думает, что кто-то стучит в ее дверь — скорее всего, я. А я заперт в своей комнате,и ключ — у Нирвано; я не могу оттуда выйти. А Анандо... Я снова и снова пытаюсь убедить ее, так что она начала думать: «Возможно, это стучит Майтрейя, который умер», — он жил рядом с ней,он был ее соседом и большим другом, они обменивались газетами. «Быть может, по ночам, когда он лежит в холодной могиле,ему иногда хочется узнать,что происходит в мире. Возможно, это стучит он, такое бывает.»
Но, насколько я понимаю, главный вход заперт, все закрыто. Этот стук раздается внутри; но, поскольку вы никогда не слышали, чтобы он приходил изнутри, создается ошибочное впечатление, что он раздается снаружи.
Так что, Анандо, когда этот стук повторится в следующий раз, помни: он приходит не снаружи, от какого-то духа, святого или не святого. Здесь полно всяких духов; но это стучит твое собственное существо. Не подавляй его, не пытайся от него убежать. Прислушайся к нему. Чего оно хочет? Оно хочет выйти. Ваше существо хочет выйти в мир во всем его великолепии.
Сосеки говорит: «Ничто не может помешать другу,когда он стучит в мою дверь».
Конечно, Сосеки волнуется: «Что он подумает? — потому что я никогда не находил способа скрыть, что не делаю ничего день за днем; я просто продолжаю ничего не делать». Возникает легкое беспокойство: «Что подумает будда? Что это за отвратительный лентяй, который ничего не делает день за днем?..»
Но, в конце концов, мы беремся за руки и ходим туда и сюда, туда и сюда — с центра на периферию, с периферии в центр. Мало-помалу вы и будда становитесь одним, это не две сущности.
Когда вы становитесь менее защищенным, более тихим, уязвимым, когда вы полностью открываетесь, эти две руки — ваши. Тогда начинается новый танец — танец, красота которого неописуема. Тогда начинается опьянение, которое не от мира сего. Вы можете назвать это только божественным вином; именно так называют это суфии.
Маниша спросила:
Наш возлюбленный Мастер,
Каждую ночь, прежде чем погрузиться в сон, я двадцать раз тихо повторяю слово «свидетельствование», вызывая в памяти это пространство. Неизменно, первая или вторая мысль после пробуждения — это воспоминание о свидетеле.
Что происходит? Ум гипнотизируется, вспоминая свидетеля?
Маниша, первое: не нужно отсчитывать двадцать раз — продолжай повторять,ты должна уснуть,повторяя. Тогда это не будет первая или вторая мысль; это абсолютно точно будет первая мысль, когда ты проснешься — если ты непрерывно продолжаешь повторять «свидетельствование» и создаешь это пространство... не только само слово «свидетельствование», но и то пространство, которое окружает это слово в твоей медитации. Просто продолжай — это пространство и это слово. Не считай, не будь такой скупой — двадцать раз...