Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами
Шрифт:
В начале 70-х Кожемякин вступил в полосу призывного возраста, и ему домой одна за другой стали приходить повестки из военкомата. Но так как он был то на сборах, то на играх в других республиках, а то и странах, застать его было практически невозможно. А те времена не чета нынешним, когда «косить» от армии можно почти безбоязненно. Поэтому квартиру футболиста поставили на особый контроль и, когда Анатолий на несколько дней объявился в ней, забирать его пришли с нарядом милиции. И трубить бы ему в рядах СА, если бы руководство родного клуба не приложило все силы к тому, чтобы вызволить лучшего своего форварда из стен военкомата. Для этой цели в качестве парламентера был отправлен легендарный Лев Яшин. Конфликт был улажен, и Кожемякин вновь вернулся
В 1973 году Кожемякин женился. И, как отмечают очевидцы, сразу заиграл еще ярче. В чемпионате Союза он был признан лучшим центрфорвардом, а на чемпионате Европы среди юниоров стал лучшим бомбардиром, забив семь мячей в ворота соперников. К сожалению, это были последние громкие победы в жизни талантливого футболиста.
В 1974 году Кожемякин играл ниже своих возможностей, поэтому появлялся то в дубле, то на заменах в основном составе. А затем наступил роковой день – 13 октября.
За два дня до него Анатолий отыграл матч за дубль и упросил тренера А. Качалина не ставить его на игру с «Араратом». Он объяснил эту свою просьбу усталостью, хотя на самом деле причина была иной. В воскресенье он должен был идти с друзьями на концерт легендарной группы «Машина времени» в один из научных институтов. Тренер поверил словам Анатолия про усталость и отпустил его с базы домой.
Домой (в новую квартиру, которую он с женой и дочкой получил за неделю до этого) Анатолий не поехал, предпочтя отправиться на гулянку с приятелями. Именно с ними на следующий день он и пошел на концерт.
Продолжался он около трех часов, и когда все закончилось, на дворе уже стояла глубокая ночь. С трудом добравшись до дома, Анатолий позвонил в дверь, однако жена его не пустила. Сказала: иди туда, откуда пришел. Понять ее, в общем-то, можно: у нее на руках маленький ребенок, а муж, вместо того чтобы помогать, предпочитает проводить время с приятелями. Анатолий еще какое-то время постоял у дверей, затем махнул рукой и ушел к своему другу – Толе Бондаренко. У него он и провел остаток той ночи.
Утром следующего дня, где-то около половины десятого, друзья вышли из дверей квартиры, чтобы спуститься во двор (там в это время всегда собиралась компания мужчин, игравших в «дыр-дыр»). В доме было два лифта, и друзья, как обычно, вызвали оба. Первым пришел левый, и они смело шагнули в кабину. Однако ехали недолго: где-то между четвертым и третьим этажом он внезапно застрял. Друзья стали нажимать кнопку вызова диспетчера, но никто на их призывы не отзывался. Лишь минут через пятнадцать мимо прошел лифтер, но выручать застрявших не торопился – с утра он уже принял «на грудь». Видя, что это может продолжаться бесконечно, Кожемякин и Бондаренко принялись вручную раздвигать двери. Им это удалось. Бондаренко предложил другу прыгать на нижний этаж первым, но тот отказался. Сказал: «На мне джинсы новые – жалко…» И Бондаренко прыгнул первым. Очутившись на лестничной площадке, он крикнул другу, что все нормально, и стал придерживать дверь лифта, чтобы облегчить Кожемякину его спуск. Но тот вместо того, чтобы не мешкая последовать за приятелем, стал приноравливаться, как бы спуститься половчее и при этом не запачкать свои джинсы. Он не знал, что в это время лифтер уже вернулся и собрался вновь пустить лифт.
Трагедия произошла в тот момент, когда Анатолий уже зацепился руками за край лифта и ногами достал площадки третьего этажа. Еще бы мгновение, и он бы выбрался наружу. Но в этот момент лифт тронулся. Кожемякин издал жуткий крик и свалился в шахту лифта. Его смерть была практически мгновенной. Так, едва засверкав, закатилась звезда одного из самых талантливых футболистов Советского Союза.
16 октября – Юрий ОЗЕРОВ
Этот кинорежиссер за свою долгую творческую карьеру снял 30 фильмов. И большая часть из них – 18 картин – были посвящены войне, о которой он знал не понаслышке, пройдя ее дорогами от Москвы до Кенигсберга. Самой
Юрий Озеров родился 26 января 1921 года в Москве в творческой семье. Его отец – Николай Николаевич – был известным оперным певцом, выступал на сцене Большого театра. Мать – Надежда Ивановна – поступила на театральный факультет Государственного института кинематографии, однако вскоре вынуждена была бросить учебу из-за рождения одного за другим двух сыновей (через два года у них родился еще один сын – Николай, которому судьба тоже уготовит звездную карьеру – он станет спортивным комментатором).
Семья Озеровых жила возле Разгуляя – на Старой Басманной улице. Дом, в котором они жили, Озерову-старшему предоставили в качестве казенной квартиры от Большого театра, где он работал. В этом доме в разные годы перебывали многие знаменитости того времени. Вот как об этом много лет спустя вспоминал Николай Озеров:
«Вечер. К родителям пришли гости. Через полуоткрытую дверь видно, как отец водружает на стол старый дедовский самовар, пышноусый Новиков-Прибой шепчет что-то на ухо Неждановой. Рядом с мамой сидит дирижер Голованов. Поглаживает окладистую бороду молчаливый и суровый на вид Отто Юльевич Шмидт. Чай пьют степенно, с разговорами, не торопясь. Мы с братом Юрием с нетерпением ждем самого главного: начинается домашний концерт. Василий Иванович Качалов читает стихи, Иван Михайлович Москвин – смешные рассказы, отец с Неждановой под аккомпанемент Голованова поют различные дуэты. Пел и Леонид Витальевич Собинов…»
Под впечатлением этих встреч братья Озеровы с детства мечтали пойти по стопам отца – стать певцами. Они были самыми преданными поклонниками творчества своего родителя и поэтому старались не пропускать ни одного его спектакля.
Однако по мере взросления у мальчиков появлялись и другие интересы. Так, они увлеклись популярным в те годы видом спорта – теннисом и показывали неплохие результаты. Причем поначалу Юрий подавал гораздо б'oльшие надежды, чем его брат (был четвертой ракеткой в их дачном поселке Загорянка), но затем постепенно охладел к теннису и, увлекшись живописью, поступил в художественную школу на Мясницкой (а Николай теннис не бросил и в итоге стал чемпионом Советского Союза). Он не пропускал ни одной выставки, коллекционировал репродукции картин любимых мастеров – Эль Греко, Сезанна, Нестерова, перерывал полки в букинистических магазинах в поисках редкой книжки по изобразительному искусству. Однако постепенно эта страсть прошла, и уже в старших классах школы Юрий окончательно определился с выбором профессии – актер драмтеатра. Летом 1939 года, закончив школу, он поступил в ГИТИС, но проучился там недолго: уже через месяц его забрали в армию по «ворошиловскому призыву». Однако и в армии Озеров не забывал о своем гражданском увлечении и частенько веселил однополчан разного рода сценками. За это, с легкой руки кого-то из однополчан, за Озеровым закрепилось простодушное прозвище Швейк.
Начало войны Озеров встретил в звании младшего лейтенанта. Сначала он служил офицером связи при Генштабе, но очень скоро оказался на фронте. И в первом же бою, где его батальон почти сутки отражал атаки немцев, едва не погиб. Потом Озерова вновь отправили в тыл – на ускоренные курсы старшего комсостава. Оттуда, уже в звании капитана, он снова попадает на фронт, в 18-ю армию. В этой же армии в качестве политрука служит и будущий генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев.
Одним из самых сильных испытаний за всю войну стали для Озерова пять апрельских суток 1945 года, проведенных на армейском наблюдательном пункте вблизи Кенигсберга. Озеров находился там вместе еще с двумя офицерами: они расположились на наблюдательном пункте, который представлял собой небольшого размера деревянную площадку, укрепленную на вершинах трех высоких сосен. Места было так мало, что связисты дежурили внизу, в блиндаже, а наверху у офицеров были лишь рация, телефоны и стереотруба.