Свет праведных. Том 1. Декабристы
Шрифт:
Лейтенант Кувшинов был молоденьким, свеженьким, с губками сердечком, но с большой плешью и светлыми бакенбардами, располагавшимися подобно полуостровам на его румяных щеках. История Софи привела его в необычайный восторг. Ей показалось даже, что офицер только и ждал случая насолить генералу Цейдлеру.
– Это честный, порядочный человек, – сказал Кувшинов по-французски, – но порой он несколько превышает свои полномочия, присваивая себе возможность решать вопросы, входящие исключительно в компетенцию генерал-губернатора. Придется нам как-нибудь помягче призвать его к порядку.
– Я
– Но вы никого против себя и не настроите, мадам! – воскликнул лейтенант, потирая руки. – Наоборот, вы окажете услугу многим людям! А уж мой начальник, генерал Лавинский, просто весьма признателен вам будет за одно то, что обратились к нему. С настоящей минуты можете считать, что ваше дело улажено. Ах, до чего забавно! Вы себе и представить не можете, до чего все это забавно! Bы бы лучше это понимали, если бы дольше пробыли в Иркутске!..
Он одновременно ликовал и злорадствовал, он то хохотал, как ненормальный, то становился похож на воркующего голубка. Должно быть, дни, когда ему выпадало счастье впутаться в какую-нибудь очередную провинциальную интригу, казались Кувшинову самыми прекрасными в жизни. А Софи, глядя на него, никак не могла поверить, что после стольких треволнений все действительно уладилось и уладилось так быстро. Ну, почему, почему она не пришла сюда сразу как приехала!
– Месье, как мне благодарить вас! – воскликнула она.
Но он ответил, что только исполняет свой долг, и посоветовал использовать последние дни для закупок всего, что может понадобиться в Чите:
– Там, сударыня, вы не найдете ни иголок, ни ниток, ни тканей, ни утюга, ни кастрюль… ни-че-го!
– И сколько же у меня есть времени на то, чтобы собраться в дорогу?
– Думаю, не больше недели.
Она чуть не бросилась целовать его за такую приятную новость.
Каждый день после обеда Софи занималась обходом лавок. Покупки она складывала в углу комнаты, где громоздилась уже целая гора, а вечером старательно отмечала галочками в заранее составленном списке уже приобретенное. Нельзя было упустить ни одной мелочи – она, как юная новобрачная, намеревалась строить свой дом, чтобы вести в нем хозяйство, и это обстоятельство забавляло женщину, прожившую с мужем уже больше десяти лет. Но ведь она всегда любила строить…
На четвертый день после визита к Кувшинову Софи снова отправилась во дворец. Теперь адъютант генерал-губернатора Восточной Сибири принял ее уже не как просительницу, а как сообщницу: разве у них нет общего противника в лице иркутского губернатора?
– Все идет хорошо, – сказал лейтенант с улыбкой. – В связи с моим срочным запросом Цейдлер выпустил, наконец, из рук ваше досье. Я тут же извлек из него материал для благоприятного для вас рапорта генералу Лавинскому и направил этот рапорт ему. Ах, мадам, я способствую тому, чтобы вы как можно скорее покинули Иркутск, сознавая, что истинным наслаждением для всех нас было бы оставаться с вами здесь как можно дольше! Не окажете ли чести в следующее воскресенье прогуляться со мной после обеда
У Софи не было ни малейшего желания появляться на людях с этим человеком, но она побоялась отказать Кувшинову, чтобы не обиделся: в ее положении нужен надежный союзник.
И лейтенант – воплощение элегантности! – заехал за ней к Просперу Рабудену ближе к вечеру.
В городском саду военный оркестр с большим пылом исполнял Глюка. В сдержанную размеренную музыку то и дело визгливо прорывались фальшивые ноты. Весь Иркутск собрался здесь. Сидели на жестких стульях: офицеры – сторонясь гражданских, те, в свою очередь, – стараясь держаться подальше от купцов. Софи заметила, что в одной семье мать и дочь часто были одеты в платья из одинаковой ткани.
Между двумя ударами тарелок лейтенант Кувшинов своим монотонным голосом рассказывал Софи о жизни в Иркутске и о своих надеждах на продвижение в интеллектуальном и административном плане. Соседи исподтишка поглядывали на них, должно быть, считая, что у адъютанта генерал-губернатора Восточной Сибири роман с этой приезжей, и Кувшинов явно гордился тем, что сумел внушить жителям города такую приятную для него иллюзию. В антракте, склонившись к француженке, лейтенант спросил, приняв таинственный вид:
– Почему бы вам после Читы не вернуться в Иркутск? Я прикажу оформить вам бумаги таким образом, чтобы вы могли свободно ездить куда вам вздумается.
Ей пришлось сдержаться, чтобы не поставить его на место резкими словами, и она начала мягко:
– Мне кажется, вы не совсем точно представляете себе цель моей поездки в Сибирь. Я собираюсь не навестить мужа, а остаться с ним навсегда.
– Вполне может быть, после того, как вы проведете там некоторое время, ваши намерения изменятся!
– Этого никогда не произойдет, месье!
– Ох, не зарекайтесь, мадам, не зарекайтесь. В Сибири не стоит вот так, с маху, принимать твердые решения. Даже если вы родились во Франции… А знаете ли вы, мадам, что у вас самые красивые ручки в мире?..
Софи ответила льстецу таким удивленным взглядом, что он этим первым комплиментом и ограничился, и, пока концерт не закончился, они обменивались только ничего не значащими фразами. Молодой женщине ужасно хотелось сказать спутнику какую-нибудь колкость, но она силилась улыбаться ему, он же пытался скрыть разочарование за притворной развязностью. Домой лейтенант провожал ее пешком, подхватывая под руку при малейшей неровности тротуара. «Господи, зачем я была с ним так нелюбезна! – корила себя Софи. – А вдруг он теперь станет делать мне назло, и я потеряю свой последний шанс?»
Расстались они у входа в трактир, соблюдая весь светский церемониал. Софи вошла и сразу же увидела Никиту, который поджидал ее в прихожей. Она с трудом узнала юношу: пока она ходила слушать музыку, Никита подстригся. От густой золотистой шевелюры остался лишь короткий ежик надо лбом и за ушами. Голова стала маленькой и глупо торчала на длинной мускулистой шее. С новой прической Никита стал похож на какого-нибудь крестьянина, возвращающегося с ярмарки… Ее это взбесило, а он понял и стал оправдываться: