Свет праведных. Том 1. Декабристы
Шрифт:
– Я волновалась за ваше здоровье, – проговорила запыхавшаяся Софи. – Но вы, должно быть, прекрасно себя чувствуете, раз находите столько удовольствия мучить своих близких! Вас возмущает Франция или я?
Михаил Борисович не отвечал. Прибежали Николай и Мари, замерли на пороге из боязни ускорить развязку.
– Теперь вы молчите, и это лучшее, что можете сделать! Ваше поведение недостойно человека, у которого есть сердце! Мне остается надеяться, что это не в обычае у всех русских! Прощайте!
В бешенстве она вышла из гостиной. Муж бросился за ней, догнал
– Софи! Это ужасно!..
Она открыла дверь, полагая, ту, что ведет в их комнату, но, оказалось, ошиблась, вздохнула. Решительно, даже вещи враждебны к ней в этом доме!
– Где наша комната?
– Немного дальше!
Толкнула следующую дверь и вошла в комнату, где еще не разобрали вещи. Полуоткрытые чемоданы, платья, пальто, белье на стульях и постели. При виде этого беспорядка ее охватила безысходность. Прижавшись к мужу, Софи прошептала:
– Простите меня, друг мой, но я не могла ответить иначе. Этот обед был для меня страшным испытанием! С какой радостью ожидала я встречи с вашей семьей!.. Но никто никогда не оскорбил меня так, как ваш отец!.. Что за отвратительный, полный ненависти, высокомерный человек!.. Отчего он так меня ненавидит?
– Клянусь, он вовсе не ненавидит вас, – сказал Николай, целуя жену.
– Нет, ненавидит! Вас ослепляет сыновняя любовь! Он ненавидит меня, я знаю, я чувствую это! И не вижу этому объяснения. Как мог он столь дурно встретить меня после всего того, что написал вам?
– Не будем говорить об этом, Софи.
– Если ему так не нравилось, что вы женитесь на француженке, он не имел права давать вам свое благословение!
– Конечно, – пробормотал супруг.
Он понял, что не может продолжать лгать, выстроенное на лжи здание трещало по всем швам, земля уплывала у него из-под ног, и, словно бросаясь в бездну, тихо сказал:
– Я хочу признаться вам, Софи. Все это из-за меня. Мой отец не давал согласия…
– Не давал согласия? На что?
– На наш брак.
Она отошла.
– Не понимаю. Вы хотите сказать…
– Да, дорогая!
– А письмо! Письмо, которое вы переводили?..
– Это было письмо с отказом.
Софи замерла, все вокруг померкло, словно нашла черная туча. В голове было пусто, она утратила способность мыслить. И тут ею овладела ярость, от которой тело ее задрожало.
– Когда ваш отец узнал о вашей женитьбе?
– Вчера утром. Он рассердился. Потом согласился со мной и обещал, что примет вас, будто ничего не произошло!
– Вы слишком многого от него требовали! Теперь меня не удивляет ни его грубость, ни его насмешки. Боже, но что за роль играли вы! Лжец, низкий лжец!
– У меня не было выбора, вы поставили условия, я должен был во что бы то ни стало выиграть время!
– И все это время вы знали, какой стыд ожидает меня здесь, и это не мешало вам видеть меня счастливой, гордой, полагаться на мою доверчивость! Не знаю, чем больше восхищаться: вашим умением ломать комедию или моей доверчивостью!
Она задыхалась. В зеркале заметила отражение бежевого платья в коричневую полоску. Вид женщины, разумно подобравшей наряд
– Вы чудовище! Никогда ни один француз не поступил бы подобным образом!
Он побледнел от нанесенного оскорбления:
– Софи, я виноват перед вами, но прошу вас, выслушайте меня! Я лгал вам, чтобы спасти нашу любовь, я вел себя как игрок, глупый игрок, потерявший первую ставку, но решивший рискнуть, чтобы все вернуть. Я повез вас сюда, потому что был уверен, отец отреагирует по-человечески! Не понимаю, что на него нашло!..
– Полагаю, он не привык скрывать свои чувства!
Супруг хотел взять ее руку, она с отвращением отдернула ее:
– Не смейте прикасаться ко мне! Приближаться!
Он понурил голову:
– Софи! Это невозможно! Что с нами будет?
– Вовремя вы задумались об этом, мсье!
Это «мсье» ударило его, словно хлыстом. Он сел на постель между шляпой и голубым бархатным платьем, обхватил руками голову. Возлюбленная стояла перед ним, пытаясь подобрать слова достаточно сильные, чтобы месть оказалась полнее, и не находила. «Унизить его, разорвать на части, заклеймить каленым железом!» – говорила она про себя, но видела, что муж по-настоящему несчастлив. Поступил как безответственный мальчишка, легкость, с которой он все проделал, свидетельствовала лишь о полном незнании жизни и людей. «Я вышла замуж за ребенка!» – после этого вывода ярость сменилась материнским снисхождением. Николай поднял голову, взгляд его глубоко тронул Софи. Как он хорош! И при этом самый виноватый из мужчин!
– Мы не можем оставаться в этом доме! – Ее голос был полон решимости.
– Вы правы! Едем!
Она едва слышала его, полная сладкой благодарности, никак не связанной с его словами. И все же нашла силы произнести:
– Я еду одна!
– Одна? Но, Софи, подумайте, вы – моя жена, я люблю вас.
– Замолчите. Что бы вы ни сказали, я больше никогда не поверю вам. Наши дороги разошлись.
Да, она перегибала палку, но иначе не устоять против соблазна простить, и тогда станет одной из этих жен, которыми вечно помыкают мужья, которые всегда с ними согласны, любят их, несмотря ни на что, покорно сносят бесчестье. Николай вновь попытался подойти к ней и снова был пригвожден к месту грозным взглядом:
– Нет, если вы сохранили хотя бы каплю уважения ко мне, умоляю, уйдите. Я не хочу видеть вас.
– Но, Софи…
– Мне надо остаться одной. Можете вы это понять?
– Да, Софи.
Он не осмелился спросить, когда ему позволено будет вернуться, чем супруга намерена заняться. Тихо прикрыл за собой дверь и спустился вниз, где его подстерегала сестра.
– Что? – Шепот был еле слышен.
– Все пропало, Мари.
– Расскажи! Что говорила?
– Мы почти не говорили. Она больше не желает знать меня.