Свет праведных. Том 1. Декабристы
Шрифт:
– Как же так? Ведь вы – муж и жена.
– Где отец?
– В своей комнате. Отдыхает.
– Отдыхает! – вскричал Николай. – Да как он может отдыхать после того, что произошло?! Пойду и выскажу ему все, что о нем думаю!..
– Нет! – простонала Мари, вставая у него на пути. – Дай ему поспать! Это ему необходимо! Ты и так проявил к нему немало неуважения!
Брат задумался на мгновение, ударил ладонью по стене:
– Что ж! Увижусь с ним позже! Он, должно быть, горд собой!
И вышел в прихожую, взял пальто, набросил на плечи.
– Куда ты?
– Подышать.
Холодный
Приблизившись к конюшне, расслышал голос Антипа, который что-то рассказывал слугам, – по возращении в Каштановку его слуга стал настоящим героем, который сражался с Наполеоном, побывал во Франции, в Париже вел жизнь, полную наслаждений и, возможно, распутную.
– Париж! Каждый день там – праздник! – говорил он. – В любое время на столе шампанское и жареная курица. А что вы хотите? Мы же – победители! Стоило одному из наших господ пальцем пошевелить – столица трепетала! Даже нам, ординарцам, отдавали честь французские солдаты! Заскучаешь, сделаешь знак рукой, скажешь: «Мадемуазель!..» – и вот уже у тебя в объятиях хорошенькая барышня!..
– А как молодой барин познакомился со своей? – спросил конюх.
Озарёв боялся услышать ответ – а потому покашлял, извещая о своем появлении. Беседа немедленно прервалась. «Я не могу упрекнуть Антипа во лжи, когда лгал гораздо больше, да и причина несравнимо серьезнее! Любой теперь заслуживает большего уважения, чем я! Перед Богом грехи последнего из мужиков ничто в сравнении с моими!»
Он вошел. Слуги низко склонились перед ним, ему стало стыдно. Их было четверо: каретник, конюх, кучер и Антип. Конюх немедленно стал с остервенением ковырять вилами сено в кормушках. Лошади на привязи оглянулись на нового человека. Тот приказал оседлать ему Водяного – красивого коня рыжей масти с тонкой шеей, но широким крупом.
– У вас что, нет лошади получше для барина? – проворчал Антип. – В Париже он садился только на чистокровных английских скакунов!
Его фанфаронство раздражало Николая, ему захотелось дать по шее, чтобы замолчал, но, вспомнив Софи и обращение французов со слугами, сдержал себя.
Водяного оседлали, вывели на улицу. Всадник вскочил в седло и с наслаждением ощутил под собой крепкое, горячее животное, послушное его воле. Копыта увязали в коричневатой жиже, смеси грязи и тающего снега. Но вокруг все было белым-бело. Глядя перед собой, Озарёв почти незаметными постороннему взгляду движениями направлял лошадь. Свежий воздух отрезвил его, одиночество успокоило. «Мы не можем оставаться в этом доме!» – сказала Софи. У него это не вызывало возражений. Но изъявит ли она готовность жить с ним в Санкт-Петербурге? Он найдет себе место в министерстве. Или снова поступит на службу в армию…
Лошадь пошла рысью. Теперь мозг его работал в ритме
Софи услышала стук в дверь и приготовилась защищаться. Это не мог быть муж, она видела, как тот уехал верхом минут десять назад.
– Кто там?
– Я не помешаю вам? – прозвучал робкий голосок.
Сама себе удивляясь, Софи тихо сказала:
– Входите, Мари.
Девушка проскользнула в комнату и прислонилась к стене, грустная, глаза полны слез. Помолчав немного, спросила:
– Не нужно ли вам чего?
Простой вопрос странно контрастировал с настойчивостью, с которой был произнесен.
– Нет, спасибо, – улыбнулась невестка.
Словно разочарованная ее ответом, Мари помешкала мгновение, потом, по-мальчишески передернув плечами, предложила:
– Не хотите пройтись со мной? Вокруг дома? Там красиво.
– Я устала.
– Недолго! – В глазах нежданной гости была мольба. – Там действительно очень красиво! Я не могу вынести, что вы сидите одна в комнате.
Софи смутилась. Неужели она до такой степени нуждается в симпатии, раз ее трогает это простое приглашение?
– Я не хочу никого видеть! – сказала она.
– Знаю! Знаю! – воскликнула Мари. – Николай сказал, что вы поссорились. Уверена, во всем виноват мой брат. Но не сомневайтесь, он не злой, напротив, добрый, очень добрый… И отец тоже очень добрый… Но… любит насмешничать… И выводит из себя бедного мсье Лезюра… И с вами повел себя неловко!.. Как мне было мучительно!.. Болезнь испортила ему характер… Иногда на него находит, словно припадок… А на другой день добр и радушен… Ни облачка… В доме все смеются… Вы поладите с ним, полюбите его!..
Софи не отвечала.
– Вы сомневаетесь? – вздохнула Мари. – Но это необходимо. Вы – его невестка. Он имеет право говорить все, что думает, даже если это вам не нравится.
И, заговорщицки взглянув, добавила:
– Таков удел всех жен!
Подобная покорность позабавила француженку, которая спрашивала себя, свойственно ли это всем русским женщинам или есть среди них независимые умы.
– Вы живете здесь круглый год? – обратилась она к девушке.
– Да, и вы увидите, вовсе не скучаем. Каждое время года приносит свои радости…
– У меня не будет возможности узнать это.
– Почему? Вы не хотите остаться с нами?
Кончиками пальцев Софи взяла Мари за подбородок и произнесла тоном взрослого, пытающего уклониться от ответа на вопрос ребенка:
– Я хотела бы увидеть вашу комнату.
– Правда? – Лицо ее засветилось радостью. – Но в ней нет ничего особенного! Вы будете разочарованы!
Расположенная в конце коридора комната и впрямь поражала простотой. Софи выразила восхищение шторами, тканью в желтые и розовые цветочки на стенах, но нашла, что секретер красного дерева стоит не на месте. Вдвоем передвинули его к окну. Комната чудесно преобразилась.