Свет праведных. Том 1. Декабристы
Шрифт:
– Они послушают вас не больше чем меня!
– И все же позвольте мне, я попытаюсь!
– Нет! Напрасно вы встали с постели и напрасно приехали сюда. Я частенько уступал вашим милым уговорам. Но на этот раз дело слишком серьезно. Я до конца буду придерживаться принятого мною решения. Вы не будете говорить с ними, и они получат взбучку.
Он поклонился Софи и вернулся к крестьянам, которых священник продолжал вяло уговаривать.
– У моего отца поистине несгибаемое здоровье! – с восхищением произнес Николай. – Мы здесь находимся уже пять часов,
– Значит, ты одобряешь его, Николай? – спросила Софи.
– Безусловно! – ответил он.
– Я тоже, – подхватила Мария.
У Софи подкосились ноги, и она присела на пенек. Молодая женщина была растеряна в большей степени, нежели в день своего приезда в Россию. «Все это – моя вина! – с ужасом подумала она. – Мои добрые намерения оборачиваются против меня. Если бы я не навязывала идею с картошкой, мужики продолжали бы жить спокойно. Неужели перемена – враг счастья в любой стране, кроме Франции?» Во время этих размышлений она заметила всадника, скачущего вдоль опушки леса. Он тяжело подпрыгивал в седле, расставив ноги и оттопырив локти. Софи узнала Антипа. Он возвращался из Пскова.
– Солдаты близко! – выкрикнул он.
В его голосе прозвучала удивительная радость. Соскочив с лошади, он тут же подбежал к Михаилу Борисовичу, чтобы отчитаться за выполненное поручение. Затем подошел к Софи и Николаю, сообщая снова якобы приятную новость:
– Солдаты подходят! Солдаты подходят!
– Разве ты не знаешь, что они прибывают для того, чтобы избивать твоих ближних? – резким тоном сказала Софи.
– Знаю, барыня.
– Тогда чему же ты радуешься?
Антип тяжело дышал и посмеивался, по лицу его катился пот.
– Всегда приятно видеть, как бьют других, понимая, что мог бы оказаться на их месте!.. Это не я радуюсь, а моя спина!..
Его маленькие глазки лукаво поблескивали. Он поспешно пристроился рядом с отцом Иосифом, чтобы во время экзекуции быть окутанным Божественным благоуханием.
– Эй! Все вы там! – воскликнул Михаил Борисович. – Слышали, что он сказал: солдаты подходят! Не заставляйте их ждать! Отправляйтесь в лес нарезать прутья!
Софи уже не реагировала на дикость ситуации. Все, что делалось, что произносилось здесь, не вязалось со здравым смыслом. Посоветовавшись между собой, мужики послушно направились в лес. Не разбегутся ли они в зарослях? Нет, они, один за другим, вернулись, каждый принес по веточке, очищенной от листьев, и положил ее к ногам Михаила Борисовича, как дар. На лицах крестьян застыло выражение угрюмой покорности. Поскольку некоторые срезали слишком тонкие палочки, Михаил Борисович послал их за другими, покрепче. Они безропотно повиновались. Кучка быстро росла.
Когда розги были готовы, крестьяне собрались в прежнем месте и Михаил Борисович велел Антипу открыть корзину с провизией. Николай, Софи и Мария отказались разделить его трапезу. А он сел на камень и на глазах ошеломленных мужиков принялся уписывать за обе щеки колбасу и пить водку прямо из горлышка бутылки. Лицо его светилось жестокой
– Вот и они! – заорал Антип.
Николай узнал мундиры кавалерийского полка, расквартированного в Пскове. Численность прибывших равнялась половине эскадрона. Во главе отряда ехал верхом командир подразделения Шаманский, невысокий черноволосый мужчина, которого Николай частенько встречал в клубе. Приказав солдатам спешиться, Шаманский приблизился к Михаилу Борисовичу, по-военному поприветствовал его и сказал:
– По вашему приказанию прибыл! Где виновные?
– Они все виновные! – ответил Михаил Борисович.
– С кого начнем?
– Со старосты.
– Сколько ударов?
– Начинайте! Я остановлю вас!
По приказу капитана Шаманского всадники взяли в руку по пруту и опробовали орудие наказания, слегка похлестав им по сапогам. Затем выстроились в два ряда и приготовились сечь первую жертву, которая пройдет между ними. Под их киверами с султанами вырисовывались такие же крестьянские лица. Четыре человека схватили старосту, сорвали с него рубаху и связали ему руки за спиной.
– Это невозможно! Остановитесь! Прекратите! – выкрикнула Софи.
Николай крепко обхватил ее руками, стараясь удержать.
У старосты была хилая грудь, заросшая посередине седыми волосами. Голова его тряслась. Колени подкашивались. Солдатам пришлось удерживать его под руки, чтобы он не упал лицом в землю.
– Вперед! – крикнул капитан Шаманский.
Старосту поволокли к двойному строю палачей, и он уже видел, как поднялись палки. Вдруг он застонал:
– Отец Иосиф! Отец Иосиф, ты же сказал, что освятишь землю перед посадкой?
– Я говорил это и повторяю, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! – ответил священник.
– В таком случае… Я думаю… Позвольте мне еще раз поговорить с остальными… Братья православные!.. Ваше Высокоблагородие!.. Только два слова!..
Его отвели к мужикам. Они окружили старосту. Началась долгая дискуссия. Толпа топталась на месте, как стадо овец. Потеряв терпение, Михаил Борисович заорал:
– Достаточно!
Староста появился вновь, четверо солдат загорелыми запястьями впились в бледную плоть его рук и плеч. Слишком широкие штаны старосты соскальзывали все ниже на каждом шагу. Чтобы не потерять брюки, он раздвигал ноги.
– Что ты хочешь теперь сказать? – спросил священник.
– Мы подумали, – пробормотал староста. – Хотелось бы знать наверняка. Вот что: если земля будет освящена, то, что мы посадим в нее, не будет связано с нечистой силой?
– Это так! – подтвердил отец Иосиф.
– А растение, которое мы соберем и станем есть, будет освященным?
И тут отец Иосиф слегка замешкался. Очевидно, ему не хотелось давать церковное благословение корнеплоду сомнительного происхождения.
– Ну же! Ответьте ему! – с раздражением сказал Михаил Борисович.