Свет праведных. Том 1. Декабристы
Шрифт:
– Вася! – воскликнул он. – Я очень сожалею!..
Он присел на краешек дивана довольно неловко и положил руку на плечо молодого человека. Они сидели молча. Окно выходило на заросли кустарника. На стенах и на полу было множество книг. Между двумя отсеками библиотеки висели охотничьи ружья, удочки, ятаган.
– Послушай, – опять заговорил Николай, – я понимаю, что ты сердит на мою сестру, но наша с тобой дружба выше всех этих историй. Мы по-прежнему будем видеться…
– Нет, – мягко ответил Вася.
– Почему?
– Я уеду.
– Из-за… из-за нее? –
Его удивляло, что сестра, чьи капризы, куклы и детские болезни были ему известны, могла перевернуть жизнь мужчины.
– Да, – ответил Вася. – Оставшись здесь, я слишком сильно страдал бы…
– Я постоянно буду рядом с тобой! – пробормотал Николай. – И в конце концов ты забудешь!
– Я не хочу забывать, – ответил Вася.
Его трагический вид понравился Николаю. «Какое благородство! – подумал он. – И моя сестра пренебрегает таким человеком!»
– Уже давно моя мать предприняла некоторые шаги, чтобы устроить меня в министерство юстиции, – продолжал Вася. – Теперь я уже не вижу препятствий для этой карьеры. Путь проложен!..
Он сделал жест рукой, означающий, что готов плыть по воле волн. На пальце блестел серебряный перстень друзей свободы. Николай почувствовал приступ боли.
– Это безумие! – застонал он. – Никакая женщина не заслуживает, чтобы из-за нее жертвовали великой дружбой! Ты не уедешь!
– Уеду.
Надежда посетила вдруг Николая: может быть, Дарья Филипповна поможет убедить Васю остаться?
– В любом случае, ты не можешь принять подобное решение, не посоветовавшись с матерью! – сказал он.
– Одобрит она меня или нет, я уеду.
– Не могли ли мы поговорить с нею сейчас?
– Она в Пскове, на весь день.
– Тогда я приеду завтра снова.
– Прошу тебя, не приезжай, – взмолился Вася, с грустью глядя ему в глаза. – Твое присутствие пробуждает во мне слишком много воспоминаний. Прощай! Прощай навсегда!
Он встал и протянул обе руки. Николай сильно сжал их, прошептал: «Прощай, друг мой!» – и вышел из комнаты.
На обратном пути он предавался самым грустным размышлениям. Дарья Филипповна так любила сына, что без сомнения воспримет отказ Марии как жестокое оскорбление. После от отъезда Васи у Николая уже не будет предлога для посещения Славянки. А если он позволит себе дерзость явиться туда, его не примут! О! Его сестра заварила ужасную кашу! По ее вине он лишился мужской дружбы и расположения женщины, которую к тому же уважал. По совести, Николай даже вынужден был признать, что именно невозможность видеться с Дарьей Филипповной больше всего огорчала его. Но сам избыток этого огорчения почему-то оказался целительным. Чтобы утешить себя, Николай отказывался верить в разрыв. Вася изменит мнение, поразмыслив ночью: через несколько дней они встретятся в Пскове или в Славянке, и все пойдет, как было прежде…
Он скакал по перелеску. При его приближении птицы умолкали. Затем, будто не в силах сдерживаться, засвистела вдруг иволга, дрозд издал резкий звук… Прибыв в Каштановку, Николай почти успокоился.
Тремя днями позднее слуга Волковых принес ему
9
Часто, чтобы воскресить воспоминание о счастливых временах, Николай скакал верхом до самых подъездов к Славянке. С вершины холма он рассматривал оранжевые, зеленые, красные ставни, изгородь, старый заросший сад, легкий дымок, поднимающийся над крышей, как плюмаж. В удачные дни ему случалось заметить светлое пятно платья в аллее. Расстояние было слишком велико, чтобы он мог различить, кто гуляет в саду – мать или одна из дочерей. Но он не хотел приближаться из страха быть обнаруженным. Судя по тому, что ему сообщили в клубе, Дарья Филипповна считала, что находится в ссоре с семейством Озаровых. Было удивительно, что вся округа оказалась в курсе того, что Васины чувства были отвергнуты, хотя ни заинтересованные лица, ни их близкие не рассказывали об этом никому. Определенно, в провинции невозможно сохранить тайну!
Понаблюдав за кружением силуэтов вокруг усадьбы, Николай возвращался домой, приняв твердое решение не возобновлять этих печальных поездок. Однако, продержавшись два-три дня, он возвращался туда, как на свидание. Первые снегопады обрекли его на одиночество. Несмотря на книги, он скучал в Каштановке. Софи, догадавшись, что ему не по себе, окружила его лаской и попыталась поговорить по душам. Но после непостижимой истории с Васей и Марией он утратил прежнее ощущение, что они с женой понимают друг друга. К тому же его очень задело то, как она говорила тогда о Васе, и особенно о Дарье Филипповне.
Однажды декабрьским вечером, едва семейство приступило к ужину, как вдали послышался звон колокольчиков. Гости? Сотрапезники удивленно переглянулись и в едином порыве бросились к окну. Хлопья снега падали такой густой стеной, что невозможно было хоть что-то разглядеть сквозь белую сетку. Однако за белой пеленой показалась вдруг тень с тремя всклоченными гривами.
– Тройка? – воскликнула Мария. – Кто это?
– Кто? – повторила Софи.
Николай бросился в переднюю, за ним сестра и жена, месье Лезюр и Михаил Борисович, который был не так заинтересован, как другие, передвигался медленнее и говорил:
– Ну что? Что такого? Как будто в этот дом никто никогда не приезжал!
На крыльце ледяной холод сковал лицо Николая. Снег засыпал глаза, но он все же разглядел, как к крыльцу подкатили сани и со скрежетом остановились у ступенек лестницы. Лошади тряхнули головой, и во все стороны полился многоголосый трезвон колокольчиков. Из выкрашенной в синий цвет повозки вылез гигант в меховой шапке, укутанный в широкий плащ. Он весь был покрыт инеем с той стороны, откуда дул ветер. Его замерзшее лицо расплылось от смеха: