Свет твоей любви
Шрифт:
Геннадий Карташов – старый школьный друг Виктора, посвятивший себя после школы кино. В частности журналистике. Он – кинокритик.
– Ген! Вот у тебя было так в жизни, нравится баба, а она никак. Видит в тебе посредственность. И ведь не намекнёшь, что крутишь со мной ради большой сцены.
– Стоп! Ты чё, опять? – Геннадий обещал больше ничему не удивляться, что в жизни Виктора будет происходить.
– Да! Но, на этот раз серьёзно.
– И
– Она роза. Нет, бутон розы.
– Малолетка?
– Нееет!
– Где познакомился?
Виктор не стал скрывать:
– Взял её в свою труппу по знакомству. И понял, что у неё талант.
– О, тогда тебе, наверное, особенно больно. Ведь она каждый день перед тобой. А ты всё вкруг да около, – и Геннадий позвал официантку, – Анют, сделай мне тоже кофе, пожалуйста.
– Я пытаюсь заменить это строгостью, чтобы она не знала. Да, вдобавок ей уже кто-то нравится из труппы. Что я ей?
– Ты всю жизнь гнёшь спину в этой профессии. Пора бы дать передышку. Как её зовут?
– Катя. Катенька. Катюша.
– Ой, всё, братан! Поехали-ка отсюда. Две бутылки влил в себя и ладно будет, – Геннадий слегка уловил запах алкоголя.
– Она будет примой! Звезда моя.
А тем временем в театре.
– Катюша? – на ходу из буфета позвала Кристина Катю, – завтра у нас выходной. Виктор просил передать, что ты вместе с ним пойдёшь гулять по театру, узнавать здание.
– Зачем? – удивилась Катя.
– А кто лучше всего даст обзорную экскурсию, если не основатель? Тебе понравится.
Театр представлял собой нечто, похожее на комод знатной дамы. Так-то всё было благоустроено. Переходя из одного помещения в другое, казалось, переходишь в другое измерение. Отделка была в нежно-голубых тонах выполнена, очень светлые все коридоры, светильники в виде руки, осторожно держащие свечи. Виктор рассказывал, что спроектировал эти светильники со своих рук. Как тогда в 1976 году впервые держал в руках свечки на первом своём спектакле. Вот фантазия так фантазия. Дальше искусная отделка коридоров с картинами и канделябрами, величественная лестница с алым ковролином. Вот артист, так артист. Где снялся, всего нахватался, а потом и в жизнь воплотил. Дальше была галерея с его портретами, но не в пол, а брошюры и афиши, фотоснимки зрителей и приглашённых фотографов. Люди, с кем Виктор в своей жизни пересекался, и уголок-музей его костюмов из различных постановок, реквизиты. Видеофрагменты кинофильмов и спектаклей. Виктор видел, как Катю это всё заворожило. Зачем ему дом, если отгрохал такой дворец-театр?
– Теперь, Катюша, помещение, которое тебе особенно понравится – наша костюмерная, – и тут открылись двери и перед Катей предстали длинные кронштейны с различными костюмами. Аж глаза разбегаются.
– Ну, чего? Для капустника ты уже выбрала себе наряд?
– Н-нет,– робко ответила
– Тогда пройдись и осмотрись, может что и подберёшь?!
И Катя пошла вдоль кронштейнов.
– Вот этот чёрный костюм, как у вас, вроде бы идеально подошёл к песне «Город которого нет».
– Хочешь задрапировать себя в чёрный строгий костюм, хм! И зритель не поймёт, какая ты под ним. Фигура скрыта будет
– Ну да, я же не у пилона танцевать буду.
– Я не об этом, – и Виктор взял в руки первое попавшееся платье сбоку, – вот если бы я был девушкой, я бы выбрал этот вариант.
Катя повернулась и не смогла сдержать смеха. Виктор приложил к себе платье розового цвета с рукавами фонариками, а другой рукой в миг уложил свои длинные рыжие пряди в кичку.
– Нда, бантика розового ещё не хватает, – и Виктор вернул платье на место, – что такое?
Катя почти плакала от смеха.
– П-п-п, ах-ха-ха, простите! Вы так уморительно сейчас выглядели. Невероятное преображение.
– Так, Катюш! Мы гуляем уже больше часа по театру. Предлагаю перекусить.
Тут на углу есть харчевня «Бамбарбия». Предлагаю отобедать там … со мной.
– Вы угадали, я с утра ничего не ела.
– Ну так нельзя. Что совсем маковой росины…?
Катя закивала.
– Ну тогда тем более идём.
Как не кстати дождь пошёл. Каждый шёл под своим зонтом. Катя ещё раз удивилась его аккуратности не залить дождём своё пальто.
В харчевне официант не заставил себя долго ждать.
– Вы уже определились с заказом?
– Да, – первым подал голос Виктор.
– Мне «Фермерскую грудинку с морковью», ей «Куриные медальоны с варёной картошкой», чай с лимоном и милк-шейк «Микки Маус».
Катя даже рта не успела открыть, так вот он всё быстро решил за неё. С одной стороны проявил заботу, с другой повёл себя, как хозяин. Она только начала присматриваться к нему. Но уже делает двоякие выводы.
– Ты же не против? Я посчитал калории. Тебе в самый раз и за завтрак и за обед, – и он улыбнулся ей самой, что ни на есть очаровательной из своих улыбок, и дальше, сложа руки домиком, стал рассматривать свой блокнот.
– Нет, курицу люблю, а вот милк-шейк? Что в него входит?
– Молоко, ваниль, банан и печенье «Орео». Тебе понравится.
За трапезой они не общались. Так все проголодались. Чай с лимоном пили долго, так как каждый пребывал в своих мыслях.
– Вы часто здесь бываете? – внезапно вырвала его из дальних мыслей Катя.
– Да, я часто бываю здесь. Когда деловая встреча, когда фуршет.
– А сейчас у нас, я надеюсь, чисто деловая встреча? – и Катя замяла салфетку под столом, что не укрылось от Виктора.
Он вернул чашку в блюдце и многозначно посмотрел на Катю.
– Нет, просто дружеские посиделки.
– Ведь вы же не знали, что я голодна.
– И мне так кажется, что за этой экскурсией по театру и скрывалась это самое «свидание» здесь и именно в выходной.
– На что ты намекаешь?
– Я знакома не понаслышке с таким типом худруков, которые сначала свидание, потом постель, потом главные роли. Вы неплохо придумали. Большая удача, для такой бездарности, как я. Извините меня, Виктор Васильевич, я ухожу.