Свет в ладонях

Остапенко Юлия Владимировна

На первом курсе Академии ле-Фошеля учитель логики, проверяя смекалистость своих юных курсантов, задал им простую задачку. Дано: волк, овца, кочан капусты и лодка, всего – по одной штуке. Требуется: переправить волка, овцу и капусту на другой берег реки, памятуя, что, помимо лодочника, в лодку вмещается только один из них. Следовательно, нельзя оставить на берегу ни волка с овцой, ни овцу с капустой. Забавная и простая задачка, с которой оба – и Клайв, и Джонатан – в своё время справились с блеском. Но, согласитесь, многоуважаемый наш читатель, одно дело – какой-то волк и какая-то там овца, и совсем другое – наследная принцесса

Шарми и мужчина, в душе считающий её узурпаторшей и самозванкой.

Джонатан не мог допустить, чтобы Клайв остался наедине с Женевьев, пока они станут пересекать пролив. С ними, конечно, будет пара моряков Богарта, но в случае чего вряд ли они постоят за даму. С другой стороны, сесть в лодку с Клайвом и присматривать за ним Джонатан также не мог, поскольку это значило оставить двух дам в более чем сомнительной компании пары контрабандистов, которые уже теперь разглядывали будущих пассажирок, не скрывая похабных ухмылок и негромко обмениваясь скабрезными замечаниями. Речи быть не могло о том, чтобы Эстер и Женевьев оказались в лодке вдвоём, без защиты. Оставался, стало быть, лишь один вариант. Лишь один возможный ответ на эту досадную задачку.

– Клайв, – сказал Джонатан, глядя на своего друга тяжёлым взглядом, – садись с Эстер. Присмотри за ней. Я поплыву с госпожой Клементиной.

Сказав это, он тотчас отвернулся, прячась от изумлённого взгляда своей возлюбленной, без сомнения, поражённой таким предательством. «Тебе он ничего не сделает, – мысленно сказал ей Джонатан, моля, чтобы она поняла и услышала. – Он мой друг, хотя и враг принцессе, он тебя ни за что не обидит, наоборот, защитит…» Но только вправду ли верил экс-лейтенант в собственные увещевания? Будь он на месте Клайва, не появилось бы у него искушение взять Эстер в заложницы и, едва они достигнут Навьи, потребовать, чтобы принцесса…

Бред. Чушь собачья. У Клайва было множество возможностей так поступить – в конечном итоге, он мог и не заключать с Джонатаном перемирие в Клюнкатэ, мог отказаться ехать на Навью… если только… если только целью его не было выяснить, что же намерена делать принцесса, какие последние козыри собирается разыграть. Джонатан знал – а значит, весьма вероятно, знал и Малый Совет, – что от этой упрямой девушки ничего не добьешься угрозами и силой. А вот обманом… уловкой… почему бы и не попытаться?

«Клайв не такой», – вновь подумал Джонатан и упрямо сжал губы. Но если он не такой, почему Джонатан не может сейчас доверить ему принцессу, сев в лодку со своей женой?

Он понял, что окончательно запутался, и тотчас запретил себе дальнейшие раздумья. Выбор был сделан: Клайв и Эстер уже забирались в лодку, покачивающуюся на волнах в паре ярдов от них. Клайв попытался подать ей руку, но она проигнорировала его галантность и легко перепрыгнула через борт, до боли напомнив Джонатану былую беспечность и ловкость на её любимой мельнице в окрестностях родного Монлегюра. Джонатан с трудом сглотнул и, повернувшись к принцессе, стёр с лица малейшие следы замешательства и любезно предложил помощь, которую она приняла с тем же нерушимым спокойствием, с которым принимала всё, происходившее с ними до сих пор. Похоже, она не заметила краткой борьбы, произошедшей в душе её слуги, – ей даже в голову не пришло, что он мог сделать иной выбор.

Вёсла тихо плеснули о тёмную гладь воды, и лодки отчалили от берега, почти беззвучно, идя вперёд легко,

быстро и в полнейшей темноте. Джонатан с Женевьев сидели на корме бок о бок, и он обратил внимание, что принцесса больше не напрягается и не застывает, оказавшись в телесной близости с мужчиной. Ещё бы – после того, как Клайв крутил и вертел её на фонаре, и потом в том проулке… Видимо, она осознала это как необходимое зло, как ещё одно испытание, выпавшее на её долю. Джонатан подумал, не отодвинуться ли, но ночь была холодная, свежий бриз на воде стал ещё сильнее и резче. Джонатан инстинктивно прижался к принцессе боком, отдавая ей часть своего тепла, и она столь же безотчётно прижалась к нему в ответ. В этом не было ровным счётом ничего предосудительного, и Джонатан, будучи совершенно в том уверен, стащил куртку и накинул на съёжившиеся худые плечики принцессы, промёрзшей до костей в своей лёгкой мантилье. Женевьев, как обычно, не поблагодарила вслух, но в том, как резво она закуталась в куртку, было достаточное признание заслуг её лейб-гвардейца.

Убедившись, таким образом, что её высочеству не грозит замёрзнуть насмерть, Джонатан обернулся, ища взглядом вторую лодку.

Она шла так тихо, что он не сразу увидел её, – тень, ползущая по воде, могла быть и просто тенью от облака. Гребцы работали беззвучно, и их пассажиры, послушно выполняя приказ судовладельца, сидели столь тихо, что сходу нельзя было понять, есть ли в лодке кто-либо, кроме гребцов. Джонатан мучительно всмотрелся в темноту. Да ладно, Клайв присмотрит за Эстер, это же Клайв… которому он не мог доверить свою принцессу, но смог доверить свою жену. И не значит ли это, что он выбрал, кто из двух этих женщин ему более дорога?

Джонатан настолько испугался этой мысли, что, когда лодка внезапно качнулась, чуть не вывалился за борт и в последний миг успел схватиться за скамью, на которой сидел. Плавное движение прекратилось, отчего качка сразу стала ощутимее. Гребцы бросили вёсла, и один из них прошипел:

– Тихо!

Их подельники на второй лодке, видимо, также заметили что-то – вторая лодка тоже остановилась. Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме плеска волн о раскачивающиеся борта.

А потом впереди, со стороны выхода из бухточки в пролив, вспыхнул свет.

– Не двигаться, – всё тем же свистящим шепотом приказал контрабандист, но Джонатан с Женевьев и не думали двигаться: они сидели, застыв и вжавшись друг в друга, словно так могли надёжнее спрятаться… от кого?

Свет, вспыхнувший впереди, медленно двинулся левее, поворачиваясь и выхватывая из ночного мрака беспокойные гребни волн. Он казался маленьким на окружающем просторе, но, приглядевшись, Джонатан различил за ним громаду корабля, медленно проплывавшего мимо бухты.

Можно было не задавать никаких вопросов – поведение гребцов говорило само за себя. Они нарвались на патрульный шлюп.

Гребцы и пассажиры на обеих лодках сидели, не шевелясь и не дыша. Свет фонаря на бушприте шлюпа резал темноту с неторопливым наслаждением убийцы, упивающегося беспомощностью своей жертвы. Шлюп шёл мимо, но свет – без сомнения, люксиевый, – был слишком достаточно ярок и выхватывал достаточную площадь, чтобы сидящие в лодках не чувствовали себя в безопасности. Джонатан почувствовал, как холодные пальцы принцессы стискивают его ладонь. Он успокаивающе накрыл её руку своей. Ничего. Всё обойдётся. Всё будет…