Свет в оазисе
Шрифт:
При подавлении восстаний кастильцы напускали на индейцев специально обученных животных, загрызавших своих жертв. Из устных пересказов Мануэль понял, что речь шла о крупных собаках. Среди таино шли массовые самоубийства - одни вешались, другие прыгали со скал в море. Многие бежали в горы, в том числе и касик Гуаканагари, который вскоре умер как бездомный бродяга. Тот самый Гуаканагари, который когда-то помогал Колону спасать его имущество с потерпевшей крушение "Санта-Марии" и обменивался с ним дарами и клятвами нерушимой дружбы и верности.
Очевидно, решил Мануэль, в Кастилии, в конце концов, осознали всю бессмысленную жестокость подобного способа
Между тем, Понсе де Леон уже собрался продолжить путь в другие селения.
Поняв, что его соотечественники сейчас покинут деревню, Мануэль выступил вперед из толпы и громко произнес на кастильском языке:
– Дон Хуан, я надеюсь, вы уделите несколько минут бывшему товарищу по оружию!
Если бы море обрушилось на остров, кастильцы удивились бы меньше. Разглядев полуголого человека, выглядевшего так же, как все остальные туземцы, но светловолосого и голубоглазого, они совершенно оторопели.
***
Это была еще одна туземная деревня. Все это дон Хуан видел уже десятки раз - такие же хижины, такие же селения, таких же индейцев. Проливной дождь, застигнувший их врасплох, и последовавшая за ним жара тоже не способствовали хорошему настроению посланника губернатора Эспаньолы. К тому же ему надоело выслушивать перепалку, которую привычно вели двое в его небольшой свите: солдат Диего Сальседо и лиценциат права Бартоломе де Лас Касасом.
Лас Касас, как обычно, защищал индейцев, что бы они ни вытворяли, и высказывал вслух упреки в адрес католических священнослужителей. По его мнению, они не прилагали достаточных усилий для того, чтобы силой слова и убеждения обращать туземцев в истинную веру. Диего Сальседо заявил на это, что христианство обращенных индейцев носит исключительно показной характер, так как в душе они были и остаются язычниками. По мнению Лас Касаса, винить в этом следовало недостаточно усердных клириков.
Понсе де Леон перестал слушать двух спорщиков и погрузился в свои мысли. Он не был уверен, что действительно будет назначен губернатором Сан-Хуана. Слишком много было интриганов, пытавшихся остановить стремительную карьеру дона Хуана, который всю жизнь ухитрялся заводить себе врагов из-за собственной прямоты. Ему было уже сорок восемь лет, но он так и не научился льстивости и искусству дипломатического лицемерия.
Впрочем, Дон Хуан был готов к любому исходу. Назначение на губернаторский пост, несомненно, обрадовало бы его. Но, если этого не произойдет, тем скорее он исполнит свою мечту - отправится в сопровождении нескольких верных храбрецов на север, в поисках острова Бимини, где есть источник вечной жизни. В его существовании Понсе де Леон не сомневался. Не случайно же о нем рассказывают индейцы на различных островах. Дон Хуан с каждым прожитым годом все острее чувствовал приближение старости, и теперь, когда появилась надежда справиться с этой напастью, мужественный конкистадор не собирался упускать такой возможности.
В селении, название которого дон Хуан забыл сразу же после того, как услышал, все происходило, как и во многих других таких
– Дон Хуан, я надеюсь, вы уделите несколько минут бывшему товарищу по оружию!
Спутники Понсе де Леона издали возгласы изумления. Сам дон Хуан потрясенно разглядывал высокого светловолосого человека, вышедшего из толпы туземцев. Определить его возраст было невозможно из-за яркой раскраски. Красные и белые мазки скорее всего скрывали морщины.
Странный туземец представился, оказавшись кастильским дворянином Мануэлем де Фуэнтесом, служившим во время Гранадской войны под началом родственника дона Хуана, знаменитого военачальника, герцога Кадисского. Дон Хуан припомнил этого человека. На войне Фуэнтес не раз доказывал свое безоглядное бесстрашие.
В ходе последовавшего разговора выяснилось, что Фуэнтес был участником первой экспедиции Кристобаля Колона и единственным выжившим из числа колонистов форта Ла Навидад. Его спасли индейцы с Сан-Хуана, и с тех пор он жил среди них вот уже пятнадцать лет, став лекарем.
Заинтересовавшись столь необычной судьбой, дон Хуан решил, что с визитом в другие деревни можно и повременить. Кастильцы уселись на настилы и в гамаки в тени заранее натянутых тентов.
Необычный знахарь жадно расспрашивал прибывших о событиях за пределами Сан-Хуана. Все эти годы он не имел никакой связи с родиной.
Понсе де Леон рассказал ему о невеселой судьбе адмирала Колона, умершего два года назад в Вальядолиде и похороненного там без всяких почестей.
– В последние годы он был в опале, - пояснил дон Хуан.
– Как такое могло произойти?
– удивился Фуэнтес.
– Ведь именно благодаря этому человеку, Кастилия превратилась в империю с заморскими владениями, подобно Португалии!
– Он обещал католическим монархам открыть короткий путь в Индию, но Индию так и не нашел, - стал объяснять Понсе де Леон.
– Он сулил им реки золота, однако на открытых им землях золота оказалось так мало, что оно не могло окупить даже затрат на его поиски. Пытаясь выжать обещанное государям золото из туземцев, Кристобаль Колон и его брат Бартоломе Колон, помогавший адмиралу править островом, своим бездарным управлением способствовали непрекращающимся восстаниям индейцев. К тому же адмирал пытался заставить кастильских дворян работать наравне с остальными колонистами, чем вызвал их общую ненависть. В результате постоянных жалоб в тысяча пятисотом году на остров прибыл новый губернатор Франсиско де Бобадилья, заклятый враг Колона еще со времен подготовки первой экспедиции. Братья Колоны были закованы в кандалы и доставлены в Кастилию.
– В кандалы?!
– ужаснулся знахарь-идальго.
– Они недолго сидели в тюрьме, - успокоил его дон Хуан.
– У них было много влиятельных покровителей, особенно из числа финансистов, и, в конце концов, ее высочество донья Исабель приказала их освободить. После этого Колон еще дважды отправлялся с экспедициями в эти края, но ему было категорически запрещено ступать не землю Эспаньолы.
– Удивительная судьба...
– задумчиво проговорил Фуэнтес.
– Но сумел ли он найти материк? Он ведь был уверен, что где-то за островами, к западу отсюда, лежит большая земля.