Свет в оазисе
Шрифт:
– Простите, господа, что я вас перебиваю, - смущаясь, произнес Мануэль.
– Но разве путь в Индию лежит не на восток?
– Если Земля имеет форму шара, - объяснил герцог, - то в одно и то же место можно добраться как с востока, так и с запада, не так ли?
– Земля имеет форму шара?
– не понял Мануэль.
– Как яблоко?
– Многие ученые и в древние времена, и в наши дни считали, что форма Земли шарообразна!
– воскликнул Колон. В отличие от герцога, он не мог говорить на эту наболевшую для него тему спокойно.
– Да что там ученые! Любой мореход скажет вам, что, когда на горизонте появляется
– В недавнем разговоре с их высочествами вы приводили еще один интересный довод в защиту своего проекта, ссылаясь на показания португальских моряков, - напомнил Понсе де Леон.
– Да, это верно. Я много лет жил в Португалии и плавал на кораблях под флагом этой страны.
Так вот откуда португальский акцент, - понял Мануэль. Хотя происхождения Колона этот факт все еще не прояснял.
– И я не раз слышал, - продолжал Колон, - рассказы моряков о том, что к Азорским островам время от времени прибивает стволы сосен никому неведомых пород. Разве это не означает, что их принесло течение с земли, находящейся где-то на западе? Однажды на остров Флориш океанские волны вынесли тела двух людей, обликом похожих на азиатов, а не на европейцев. Да что там говорить, если даже такой авторитет в математике и картографии, как Паоло Тосканелли, одобрил мои планы и прислал мне карту, на которой Азия изображена не только на востоке, но и на западе!
Теперь Колон ходил по комнате не в силах совладать с охватившим его возбуждением.
– Там, на западе, если плыть через Море Тьмы, лежит земля! Судя по расчетам Тосканелли, это земли Великого Хана, плодородные, полные золота и драгоценных камней страны Азии - Индии, Катай и другие. Это о них писал Марко Поло! Мы объявим все обнаруженные нами территории собственностью кастильской короны, как это было с Канарскими островами и как поступают португальцы, присоединяя к своей стране открытые ими неведомые земли!
– Иными словами, вы предлагаете их высочествам ни больше, ни меньше, как превратить Кастилию в империю?!
– похоже было, что воодушевление Колона передается и герцогу Кадисскому.
– Да, именно так! Я предлагаю Кастилии дар, рядом с которым меркнет завоевание Гранады! Подумайте, сколько золота, пряностей, драгоценностей потекут сюда из заморских владений! А возможность окружить Османскую империю и пойти крестовым походом на святой град Иерусалим?! Поразмышляйте об этом, господа: я предлагаю Кастилии стать империей и возглавить поход, который освободит Гроб Господень! А что могут предложить эти с позволения сказать ученые и святоши, дружно отвергшие в Саламанке мой грандиозный план, что могут предложить они?!
Слушая этот разговор, молодой Фуэнтес начал понимать причины уважения, которое невольно вызывал к себе Колон, каким бы ни было его происхождение. Он, несомненно, был одержим идеей, но если эта идея верна, то он как раз и был человеком, способным подчинить ей все свое существо, чтобы превратить ее в явь. По спине Мануэля пробежал холодок. Глядя на раннюю седину в бороде морехода, он вдруг понял, что прямо сейчас в его жизни может произойти неожиданный поворот, если только он сам его не упустит.
Мануэль уже с трудом следил за ходом беседы, вспоминая речи отца
– Сеньор Колон!
– воскликнул Мануэль.
– Я не сомневаюсь, что вы убедите их высочества и в скором времени обязательно возглавите экспедицию на запад через открытый океан!
Генуэзец удивленно взглянул на него.
– Вот как?!
– Я восхищен вашим мужеством и благородством задачи!
– продолжал Мануэль.
– И очень хотел бы отправиться вместе с вами в это путешествие, о котором впоследствии будут слагать баллады и писать поэмы!
Щеки Колона порозовели. Он смотрел на молодого идальго с нескрываемым одобрением.
– Да, я понимаю, что вам для такого трудного плавания нужны опытные моряки, а я вообще никогда в жизни не ходил в море, - Мануэль заговорил теперь медленнее, видя, что его внимательно слушают оба собеседника.
– Но я умею сражаться. Возможно, я буду бесполезен на палубе, хотя, конечно же, сделаю все, что в моих силах, чтобы научиться морскому делу. Но как знать, что ждет кастильцев в неведомых странах, которые они откроют? Будут ли люди Великого Хана готовы без сопротивления стать подданными ее высочества королевы? Вам могут понадобиться не только моряки, но и воины. И тогда вам послужит верой и правдой мой меч!
– Если спросите меня, - ввернул свое слово герцог.
– То я, как командир этого горячего молодого человека, могу дать его воинским качествам самую высокую оценку. Я не раз видел его в гуще сражения. Он бесстрашен, и ему сопутствует удача.
– Ну что ж, молодой идальго, - проговорил Кристобаль Колон.
– Ваша решимость не может не восхищать. И если вы такой храбрый и искусный вояка, то, возможно, вы действительно принесете пользу в дальних странах. Но, самое главное, вы, в отличие от зазнавшихся умников из университета, не боитесь простых, быстрых и эффективных решений, что и доказали, правильно решив задачку с яйцом. Я возьму вас в плавание, если оно состоится, потому что вы мне понравились.
Лицо Мануэля не могло скрыть охватившего его восторга.
– И потому что ответили на вопрос о яйце, - улыбнулся Колон.
– А теперь, когда вы сумели заинтересовать меня своей персоной, я очень хотел бы узнать, какое дело привело вас к моему другу, дону Родриго.
– Да, конечно, - Мануэль повернулся к герцогу.
– Ваша светлость, вчера несколько швейцарских наемников, возглавляемых сержантом Густавом Штаубером, незаконно арестовали моего знакомого, по имени Алонсо Гардель. Я прошу вашей помощи в освобождении сеньора Гарделя.
Герцог нахмурился.
– Откуда вы знаете Гарделя? И за что его арестовали?
– Ваша светлость, этот человек спас мне жизнь в Кордове, когда неизвестные напали на меня и ограбили.
Мануэль рассказал вкратце историю своего знакомства с Алонсо, напирая на то, что его спаситель - христианин, хоть и мавр.
– Если он христианин, то мы должны его защитить, - согласился герцог.
– Но сначала необходимо убедиться, что арестован он незаконно. Диего!
– позвал он.
Вошел его молодой секретарь, чья острая бородка странно контрастировала с детской припухлостью губ. Понсе де Леон что-то тихо сказал ему. Диего кивнул и удалился.