Свет в оазисе
Шрифт:
– Аллах велик!
– вырвалось у Алонсо подзабытое за последние полтора года арабское восклицание. Он испытывал одновременно неподдельное восхищение и острую зависть.
– И как же это выглядело?!
– Франсиско попросил Омара рассказать ему что-нибудь такое, о чем он, Франсиско, знать не мог. Тот подумал и рассказал о полученном им в тот день письме из Малаги, где сообщалось о рождении племянника. Теперь они оба находились в реальности, в которой между ними состоялся этот разговор. И тогда Франсиско Эль-Рей мысленно представил себе, что он ни о чем Омара не просил рассказать, и это сразу же сработало: они оба, а вместе с ними и весь остальной мир, переместились в другую реальность!
–
– Именно так и говорится в нашем манускрипте! То есть они скользнули на другую ветвь древа исходов. И что же дальше?
– В этом новом витке, - продолжал старик, - в их прошлом такого события, как разговор о письме, не было. Можешь представить себе изумление твоего прадеда, когда цыган сказал ему, что утром пришло письмо о рождении племянника. "Откуда ты об этом знаешь?" - спросил Омар, и Франсиско объяснил ему: "Ты сам сказал мне это, но в другой яви". Франсиско-то помнил обе реальности - и ту, что была до изменения, и новую. Да и как ему было не помнить, если именно его ум и произвел перемену?..
Рассказывая о событиях восьмидесятилетней давности, дед выглядел таким удивленным, как будто ему самому только что об этом поведали. А у Алонсо и вовсе на мгновение перехватило дыхание.
– Значит, Омар начисто забыл, как рассказывал про письмо?
– спросил он, когда дар речи вернулся к нему.
– Нет, не начисто. У него были какие-то смутные воспоминания, которые казались ему просто странной фантазией и детали которых ему было трудно уловить. Вскоре они и вовсе исчезли!
Алонсо молчал, потрясенный. Это было именно то, к чему он так стремился с семнадцатилетнего возраста!.. Значит, орбинавты действительно существуют. Но можно ли развить такие способности? Вот в чем главный вопрос. Автор "Света в оазисе" утверждает, что можно. Алонсо же начал в этом сомневаться. Ему все чаще приходила мысль, что с таким даром необходимо родиться, а опыты со сновидениями и так называемые медитации здесь бессильны.
– Ты как будто разочарован, - заметил дед.
– Да, но не Франсиско, а собой.
– Зря. Ты блестящий молодой книгоноша, умеющий летать во сне. Разве этого мало?
Алонсо казалось примечательным и странным то обстоятельство, что дед и сьелито говорят ему одно и то же.
– Впоследствии, - продолжил Ибрагим свой рассказ о давно минувших днях, - в христианской Кастилии появилось много новоприбывших цыган из Византии, и Франсиско, оставив эмират Гранады, присоединился к одному из таборов. Цыгане, как ты понимаешь, не особенно любят сидеть на одном месте. Франсиско стал время от времени неожиданно появляться в Гранаде, а затем надолго исчезал. После очередного исчезновения он больше не приходил. Отец говорил, что я его однажды видел, но мне было тогда всего три года, и я этого не помню. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать.
У Алонсо, пока он слушал деда, созрел план.
– Мне кажется, - стал он рассуждать вслух, - что человек, который действительно все это умеет делать, мог бы рассказать об искусстве орбинавтов нечто из собственного живого опыта, что невозможно понять, просто читая рукопись, тем более написанную столько столетий назад. Как знать, быть может, от успеха нас отделяет какая-то ничтожная малость, которой мы не замечаем! Было бы славно, если бы возможно было поговорить с Франсиско!
– И как же ты собираешься говорить с человеком, который родился в середине прошлого столетия?
– ухмыльнулся старик.
– Пойдешь к медиуму? К алхимику? К колдунье
– Я думаю, надо разыскать потомков Франсиско Эль-Рея, - предположил Алонсо.
– Ведь он мог делиться с ними своими переживаниями. Мог даже попытаться передать им свое искусство.
С этим старик спорить не стал.
– Не знаю, где ты их найдешь. Но почему бы не попытаться, - казалось, его тоже заинтриговала идея внука.
В дверь постучали. Точнее, забарабанили. Ибрагим удивленно посмотрел в ту сторону.
– Да, Матильда, входи!
– крикнул Алонсо. Никто, кроме бесцеремонной кузины, не мог вести себя таким образом.
– Алонсо!
– воскликнула с порога Матильда, от возбуждения даже не поздоровавшись, - немедленно идем в Соборную Мечеть. Сейчас во всех церквях объявляют о возвращении адмирала Колона!
– Что?!
– одновременно воскликнули дед и внук.
– Да! Он вернулся вчера на корабле "Нинья" в порт Палос, откуда они отплыли прошлым летом! И, представьте себе, через несколько часов туда же прибыл их второй корабль "Пинта", который пропал в пути во время бури! Но самое главное, что адмирал со своими людьми сумел пересечь Море Тьмы и найти землю!
***
Уже в соборе, послушав глашатаев и потолкавшись среди людей, Алонсо узнал следующее.
Храбрые мореплаватели открыли группу островов, в том числе весьма крупный остров, который Колон назвал Эспаньолой.
Раньше всех - еще в октябре прошлого, 1492-го, года - был открыт островок Сан-Сальвадор.
Возле Эспаньолы флагманский корабль Колона "Санта-Мария" разбился о прибрежные рифы из-за ошибки стоявшего на вахте моряка, и поэтому не все участники экспедиции смогли вернуться домой.
Адмирал убежден в наличии за этими островами материка и намерен готовить вторую, уже массовую, экспедицию к новым землям.
Новооткрытые территории обитаемы, а их жители, сразу же названные индейцами по имени страны, не знают истинной веры, ходят полуголыми, считают кастильцев чем-то вроде небожителей и исполняют любые их желания.
Индейцы чрезвычайно дружелюбны и на некоторых островах даже не знают оружия.
Все эти земли объявлены собственностью кастильской короны.
Через несколько дней началось триумфальное шествие адмирала и его людей из Палоса, расположенного на юго-западе Пиренеев, через всю Кастилию, а затем через Арагон к королевскому двору, который в эти дни находился в Барселоне, то есть в северо-восточной части полуострова. В каждом большом городе, через который проходила роскошная процессия, толпы людей восторженно встречали храбрецов, бросая в воздух цветы и украшая окна и балконы пестрыми гобеленами. В соборах служили мессы. У городских ворот адмирала встречали алькальды, произнося в его честь многословные речи.
В главном соборе Барселоны король и королева ожидали Колона под балдахином из золотой парчи. При его приближении они не позволили ему опуститься на колени. Более того, сами встали с тронов и встретили его стоя, после чего посадили рядом с собой. Подобной чести не удостаивался ни один из грандов обоих королевств. Придворные, кардиналы, ученые и прочие недавние недоброжелатели Колона и противники его замыслов соревновались друг с другом в проявлениях льстивого внимания к его персоне. Теперь это был не безродный генуэзец, а адмирал моря-океана, открыватель заморских земель, дон Кристобаль Колон, своей беспримерной настойчивостью, мужеством и преданностью идее превративший маленькую европейскую страну в морскую империю.