Свет в оазисе
Шрифт:
– Мы наведем справки и сделаем все возможное, - пообещал герцог.
Мануэль поблагодарил его и вышел вместе с Колоном.
– Ну что ж, молодой человек, - сказал ему на прощание генуэзец.
– Вы не только сообразительны, но и благородны. Ваша готовность помочь человеку, несмотря на то, что он мавр и уроженец Гранады, делает вас еще более симпатичным в моих глазах. Надеюсь, вам удастся спасти вашего спасителя.
***
В
– Что это за люди?
– спросил Мануэль.
– В основном местные магометане, нападавшие на солдат, - проворчал стражник.
– Вот, пришли. Забирайте вашего Гарделя.
Он открыл лязгнувший засов и распахнул дверь.
– Заключенный Гардель!
– гаркнул он, не входя внутрь.
– Бери свои вещи и следуй за мной.
За дверью послышалась шумная возня, кто-то вскрикнул, и на пороге возник здоровенный араб.
– Я готов, - заявил он.
– Иди на выход!
– велел ему альгвасил.
Но Мануэль, выйдя из-за его спины, с силой толкнул араба внутрь камеры и рванулся вместе за ним, обнажая кинжал.
– Прикройте меня, сеньор альгвасил!
– крикнул он, но тот уже сообразил, что к чему и, крикнув в глубину коридора "Ко мне!", встал у выхода. На крик прибежали еще трое стражников.
В камере находилось четыре человека. Двое держали вырывающегося Алонсо. Верзила, которого оттолкнул Мануэль, бросился было на него, но идальго быстрым движением полоснул его кинжалом. Прибежавшие альгвасилы скрутили араба и утащили из камеры. Двое других заключенных отпустили Алонсо и отпрянули назад.
– Все трое получат свое, можете не сомневаться, сеньор!
– сказал первый стражник, открывавший дверь.
– Гардель, бери вещи и выходи!
Алонсо, потрясенно глядя на Мануэля, взял котомку и вышел из камеры.
Когда ворота тюрьмы остались позади, он сказал:
– Похоже, дон Мануэль, мы с вами квиты.
– Ну, не мог же я поступить иначе?
– радостно воскликнул Мануэль, глядя на все еще ошеломленное выражение лица Алонсо.
– Это противоречило бы воспитанию, полученному мною в христианской Саламанке!
Алонсо покраснел и улыбнулся. Он узнал переиначенную Мануэлем фразу, которую когда-то сказал ему в Кордове.
– Прошу вас, господин Гардель, - Пепе Крус указал на оседланного жеребца, которого держал под уздцы.
– Благодарю вас всех, господа!
– Алонсо влез на жеребца и огляделся по сторонам. Ему не верилось, что в родном городе его защищает отряд христианских всадников.
– Я надеюсь, дон Мануэль, - сказал он, - что наши швейцарские друзья еще не покинули мой дом, так как в противном
– Для чего вам их искать?
– Они вчера позаимствовали у меня кругленькую сумму денег. Мне даже не на что вас всех угостить, а так хочется это сделать!
– Вот мерзавцы! Ну что ж, в таком случае нам не следует терять время!
– воскликнул Мануэль и пришпорил Августа, отчего тот заржал и встал на дыбы, на мгновение напомнив единорога на плаще своего наездника.
Дом Алькади оказался пуст. Пол в кухне был усеян осколками разбитых вдребезги тарелок и чашек.
– Это наши швейцарские друзья оставили на память, - заметил Рауль.
Штаубера с двумя солдатами удалось найти довольно быстро, - они обосновались в брошенном доме на соседней улице. Перед лицом превосходящих сил противника швейцарцы после непродолжительного спора вручили Алонсо кожаный мешок с деньгами.
Алонсо и Мануэль с его людьми провели весь вечер в харчевне. По просьбе Мануэля, хозяин усадил его и Алонсо за отдельным от остальных солдат столиком. Им хотелось многое обсудить с глазу на глаз. Алонсо, располагавший теперь финансами, отправился на кухню и распорядился угостить всю компанию так, чтобы она долго помнила этот ужин.
– Даже не знаю, как вас благодарить, - смущенно произнес он, вернувшись к столу и сев напротив Мануэля.
– Когда-то я сказал вашему дяде, дорогой Алонсо, что я его должник. А он на это возразил, что я его гость. Я не могу сказать вам того же, ведь это ваш город. Очень надеюсь, что когда-нибудь вы побываете у нас с матушкой в замке Каса де Фуэнтес, возле Саламанки, и я скажу вам, что вы мой гость. В любом случае прошу вас не забывать, что вы действительно спасли мне жизнь. А я всего лишь помог вам выбраться из тюрьмы раньше, чем вы сделали бы это самостоятельно.
– Ценю вашу скромность, дон Мануэль, но швейцарцы, чтобы наверняка избавиться от меня, могли написать донос в инквизицию. И тогда я бы не выбрался из темницы. Поэтому, как мне сдается, вы тоже спасли мне жизнь.
– Если вы действительно так считаете, то перестаньте называть меня "дон Мануэль". Скажите мне "Мануэль" и "ты".
– "Мануэль" и "ты", - послушно повторил Алонсо, и оба рассмеялись.
– Да, мне тоже непривычно называть вас на "ты", но я все же попробую, - Мануэль набрал полную грудь воздуха и сказал: - Алонсо, ты мой друг.
– Совсем недавно мне то же самое сказала одна восхитительная женщина, - вырвалось у Алонсо.
– Причем там, у вас, в Саламанке. О, простите!
– спохватился он.
– То есть прости! Прости. Конечно, я твой друг. А ты - мой. Извини, что не сразу ответил.
– Что ж, вполне простительно, когда отвлекают мысли о женщине, - вздохнул Мануэль.
Алонсо внимательно посмотрел на него.
– Я тебя чем-то расстроил, когда упомянул женщину?
– Около двух месяцев назад я потерял возлюбленную...
– Мануэль совсем погрустнел.