Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Сорок девять девиц и все разные, как сорта винограда. Стройные и с пышными изгибами, тонкие с малыми нежностями, худые и упитанные, даже парочка толстых девушек: одна нервно переступала с ноги на ногу у первого шатра слева, другая с улыбкой на устах шепталась с долговязой подругой над казаном у второго шатра справа.
На светлых лицах сияли улыбки, на смуглых радостно сверкали глаза. Лучезарные девицы с грудью, полной от счастья, по очереди помешивали густой сумалак шумовками с длинными деревянными ручками.
Среди веселых, прекрасных лиц встречались и грустные, растерянные выражения. Этих девушек
В ясный солнечный день дивные платья участниц поражали и удивляли искусством шитья девушек. Атлас чуть выше колен со штанами до щиколоток, короткий и длинный адрас в сочетании с узкими шароварами, тонкие шелка, приталенный бархат и чаканы с богатой вышивкой притягивали не меньше внимания, чем их лица. Тюбетейки на головах подобны их платьям — только у одних они квадратные, у других плоские и круглые, клиновидные и низкие с хохолками. На некоторых даже были высокие тюбетейки — эти девушки из Фалида, догадалась Зарина.
Под тюбетейками или над ними у девушек на головах были накинуты длинные платки из разных тканей, но среди них превалировал шёлк. У многих платки были под цвет и узор платьям, у других были белые или жёлтые, но богато расшитые. На некоторых девушках и вовсе не было платков — они из Мираса. У девушек из этого города бывает строптивый нрав. Они предпочли тонкие халаты с короткими или длинными свободными рукавами с цветом и узором наоборот, чем у их платьев.
Не было ни одного чёрного наряда. Не на траур же пришли, в конце-то концов, а на праздник, как ни как, своего рода свадьбу, в надежде обрести мужа и построить крепкую семью и светлое будущее.
— Азим! — позвала Зарина с воодушевлённой улыбкой и поманила сына к себе. — Ты помнишь, почему возле каждой старицы семь девушек? — спросила она, когда Азим подошёл к ней.
Конечно, нет.
В оправдывающейся улыбке Азим прижал голову к плечам. Его глаза безмолвно извинялись. Зарина поняла, что сын не знает ответа.
— Даже не помнишь почему у всех отличаются платья? — слегка расстроилась она.
Зарина не раз рассказывала сыновьям про традицию выбора окраса и узора платья на «Туй-сумалак». Однако Азим сразу забывал про всё, когда очередь переходила к отцу и тот рассказывал про состязание загона козлов, который в народе называется «Бузкаши». Азим помнил обещания отца взять его с собой на это состязание, а не рассказы матери про особенности кройки.
Белые, бежевые, светло-голубые, тёмно-голубые, желтоватые, бледно-розовые, редко зелёные, того реже красные, и даже серые платья отличались друг от друга узорами своих крапин, яблок и разводов, которые казались Азиму беспорядочно разбросанными, но именно это и придавало необычную красоту платьям. У девушек с чаканами платья не выделялись серьёзной вышивкой — только тонкие тесёмки из золотистой, красной или белой нитки.
Вопрос Зарины услышал и подошедший Адхам, и пока она пребывала в лёгком замешательстве, он решил снова объяснить
— Каждая девушка, которой дозволено принять участие в «Туй-сумалак», в течение семи дней Навруза ищет себе камушек, — его мягкий поучительный тон привлёк внимание не только племянника, но и нескольких других юношей, проходивших мимо и случайно (а может и нет) услышавших вопрос Зарины. — Подобрав камень, девушка шьёт себе платье под цвет и окрас своего камня. Девушка не должна расставаться со своим камнем до следующего Навруза, когда она наконец примет участие в «Туй-сумалак». А на последнем закате года, перед самим Наврузом, девицы приходят на поляну трапез, разделяются на семёрки и произносят благодарственную молитву Всевышнему: «Сотворитель неба и земли, до следующего Навруза нас донеси». Затем, загадывая желание, «ният», быть найденной хорошим юношей и выйти за него замуж, они бросают свои камни в казан. Они засыпают камни перемолотой проросшей пшеницей и начинают варить сумалак…
— И так в каждом казане по семь камней, — вдруг встряла Зарина. Она кивнула деверю и Адхам без обид принял её безмолвное извинение. — Девушки по очереди медленно в течение одной сойи каждая помешивают казан, чтобы сумалак не подгорел, и поют, — продолжила Зарина. — Кто-то поёт про себя, а кто-то вслух стих «Камень мой — муж мой».
В это время Азим заметил, как у второго шатра справа сменилась девушка. Она взяла шумовку, семь раз помешала густую коричневую массу в казане и робким голоском начала напевать:
Камень мой — муж мой,
На Туй-сумалак пришла с камнем в руках,
Уйду же с тобой, суженый мой…
— Когда сумалак готов, женщины-наставницы приглашают собравшихся молодцов к казанам, — голос матери прервал сладкозвучное пение стройной черноволосой красавицы в белом адрасе с тёмно-серыми разводами.
Ближайший казан стоял в каких-то десяти шагах от них. Вытянув шею, Зарина ещё раз присмотрелась к нему. Затем она бросила оценивающий взгляд на другой казан и на третий.
— «А сумалак-то готов. Туй-сумалак вот-вот должен начаться во всей своей красе», — подумала она.
— Когда парней позовут, — снова заговорил Адхам, — им дадут черпак и позволят по одному наполнить чашку сумалаком. Но черпнуть разрешается только один раз. Нельзя засунуть черпак в казан и ковыряться в нём, пока не выгребешь камушек, — пошутил Адхам, объясняя правило.
— Если сумалак получился слишком густым, отыскать в нём семь камней будет не так уж и просто, — вернулась в разговор Зарина.
— Сумалак нужно съесть до конца. Если находиться заветный камушек на дне чашки, его чистят облизав. С камнем нужно подойти к девушке, чьё платье подходит по окрасу. Затем нужно встать на правое колено и протянуть камень хозяйке со следующими словами:
Нашёл я камень твой, прекрасная девица,
Сделай же шаг вперёд и будь моей суженой,
К султану мы пойдём с тобой,
Дабы благословил он нас как мужа с женой.