Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Не успев сказать и слово, Азим замер с раскрытым ртом.
— Не обращай на него внимания, сын. Он не со зла.
Аъзам вернулся с братом. В руках у него был белый хлопковый платок с небольшими зелёными виноградными гроздьями. В руках Адхама были куски белой ткани с таким же узором.
— Тебе достался зелёный виноград, — сказал Аъзам. — Кроме тебя есть ещё один новый участник. Ему достался жёлтый виноград.
— Откуда в них столько ненависти ко мне? — недоумевал Азим.
Аъзам томно вздохнул и посмотрел сыну в глаза.
— В Бузкаши могут участвовать юноши от восемнадцати до двадцати пяти
— Каких? — тихо спросил Азим.
— Это жестокая игра, — Аъзам кивнул в сторону поля. — Очень давно, после нескольких несчастных случаев многие родители одно время не позволяли своим сыновьям, не достигшим двадцати лет, участвовать в Бузкаши. Правивший тогда султан не стал изменять правила, и с тех пор это стало негласным правилом среди самих участников. Участники постарше договаривались с тем, кому было младше двадцати лет, о воздержании от участия и обещали подготовить их к состязанию, когда им будет за двадцать. Многие из них — друзья или знакомые между собой, но никто из них не знаком с тобой, так же как и ты с ними. У тебя, сын, не так уж и много друзей, которые могли бы предупредить тебя о таком негласном правиле. Да и я забыл о нём. Ты так неожиданно принял решение об участии, что у меня не было времени отговорить тебя.
— Они решили, что я не уважаю их правило? — предположил Азим.
— И их самих, — дополнил предположение сына. — У нас, нынче, довольно чувствительная молодёжь, — пожал плечами Аъзам.
— А что за несчастные случаи? — поинтересовался Азим.
— Однажды…
— Доброго вам дня, — вдруг вмешался молодой человек двадцати одного года с синей узорчатой тесьмой по краям своего серого халата и рукавов. — Извините, что перебиваю. Ты тоже впервые принимаешь участие? — юноша учтиво кивнул Аъзам и Адхаму и обратился к Азиму.
— Да, — коротко ответил Азим, глядя на смуглого юношу с тонкими бровями. На его поясе был тот самый белый платок с жёлтой гроздью.
— Меня зовут Икбол 37 . Не хочешь выехать на поле и потренироваться со мной?
— Отличная идея! — поддержал Аъзам. — Поле, как раз, освободили для вас, — он взглянул на сына. — Новички тренируются всегда последними — это ещё одно из негласных правил. Иди, разогрей жеребца и вдохни полевой пыли, пока не началось состязание, — слова Аъзама были устоявшимся выражением среди участников.
37
Икбол произносится с увулярной «к».
Несмотря на проливные дожди в прошлом месяце, поле было почти сухим, но пыли на нём не было и крупинки. Если бы не отрицательное воздействие от ежегодных состязаний на почву, оно бы зеленело так же, как и земли вокруг кратера.
Одни говорят: «Вдохни полевой пыли», другие — «Вдохни пыли на поле». Эти выражения корнями уходят в историю состязания Бузкаши, но сегодня никто и не вспомнит точно откуда оно пошло.
Со стороны стоил в ограждении было два прохода на поле. Икбол воспользовался
Азим вывел жеребца из стоила, взобрался на него и вслед за Икболом выехал на поле. Как только это случилось, жеребец начал требовательно фыркать, мотать головой и вилять хвостом.
— Спокойно, — прошептал Азим, поглаживая его за длинную шелковистую чёрную гриву.
— У твоего жеребца грозный вид, — заметил Икбол, когда к нему подъехал Азим. — Ему не терпится проявить себя? — на его лице было добрая улыбка.
Азим кивнул ему в ответ со сдержанной улыбкой, продолжая гладить жеребца.
— Среди всех участников только у тебя чистокровная чёрная лошадь, — заявил Икбол. — Откуда он у тебя? Чёрных лошадей разводят только в табуне султана.
— Как раз оттуда я его и купил, — с гордой улыбкой ответил Азим, услышав толику зависти в голосе Икбола, а вот жеребец фыркнул, упрекнув своего наездника за ложь. Однако Азиму этого не понять — он ведь не лошадь и не знает их языка.
Икбол скривил сжатые губы и повёл головой.
— Султаны крайне редко продавали своих боевых лошадей, и было это очень давно. Зная алчность нашего султана, ты либо очень богатый юноша, или, возможно, очень везучий…
Последнее предложение Икбола было незавершённым, так как он не знал имени собеседника, и об этом намекал его улыбчивый, вопросительный взгляд.
— Азим, — представился он, приставив руку к сердцу.
Кроме того загона, в котором держали мархуров, у самого ограждения было четыре загона, десять на десять газов каждый, расположенные в четырёх местах.
— Ну что, Азим, разогреем своих лошадей? — бодро предложил Икбол. — Давай до северного загона на перегонки?
Азим кивнул, приняв его вызов.
— На счёт три, — сказал Икбол и приготовился. — Раз… Два… ТРИ!
Икбол пришпорил свою кобылу, и та рванула вперёд. Азим вслед за ним, но его жеребец не просто рванул, а сорвался с места, словно выпущенная стрела, и в мгновение ока обогнал лошадь Икбола. К середине поля отрыв Азима от Икбола составило два корпуса лошади, а его жеребец неумолимо набирал скорость. Азим не ожидал такого, и ему было трудно удержаться в седле, что не осталось незамеченным другими участниками. Они принялись насмехаться над ним, но в самом Азиме это вызвало азарт и возбудило все чувства. Азим покрепче взялся за поводья и прижался к жеребцу. Какое-то мгновение спустя до северного загона было рукой подать. Отрыв увеличился до трёх с половиной лошадей, и пора уже было останавливать жеребца.
Азим потянул за поводья, но вместо того чтобы остановиться, его жеребец на полном ходу перескочил через ограждение и только потом снизил скорость, позволив Азиму развернуть его. При этом жеребец недовольно фыркал и требовательно мотал головой. Он понимал, что его новый хозяин неопытный наездник. Это поняли и другие участники, и своими насмешками предварительно приговорили его на поражение.
Азим был крайне изумлён и даже напуган — такого он точно не ожидал. Он озирался по сторонам, ища проход, чтобы вернуться на поле. Проход был справа от северного загона, и он направил жеребца туда.