Свет в океане
Шрифт:
— Господи, Изз…
— Лучше бы ты убил меня, Том. Это лучше, чем убить нашего ребенка! Ты просто чудовище! Безжалостное и бессердечное!
Эти хлесткие слова больно ранили Тома. Он заглянул ей в лицо, надеясь найти в нем хоть какие-то признаки любви, в которой она так часто ему клялась, но видел только неистовое бешенство, сопоставимое с яростью бушевавшего вокруг океана.
Буревестник вновь спикировал в волны и через мгновение торжествующе взмыл с добычей. На этот раз он прочно держал рыбу в клюве, и
— Волны слишком большие, чтобы выходить в океан, — сообщил Ральф сержанту Наккею.
Сержант Спрэгг — старший полицейский чин из Албани — настаивал на том, чтобы отплыть немедленно.
— Если ему уж так не терпится, пусть плывет сам! — отрезал шкипер.
— Что ж, тогда пусть Шербурн сидит на катере под охраной. Я не собираюсь потакать тому, чтобы он сговаривался с женой. Благодарю покорно! — не унимался Спрэгг.
Сержант Наккей взглянул на Ральфа и приподнял брови. Презрительная усмешка, скривившая его губы, красноречиво свидетельствовала о его отношении к коллеге.
Ближе к вечеру у катера появился Невилл Уитниш.
— В чем дело? — поинтересовался у него констебль Страгнелл, весьма серьезно воспринявший приказ охранять арестованного.
— Шербурн должен передать мне дела. Ему надлежит подняться со мной на маяк. — Отличаясь немногословностью, Уитниш вообще редко открывал рот, но всегда говорил тоном, не допускающим возражений.
Не зная, как следует поступить, Страгнелл все же нашелся:
— Ладно, только я буду его сопровождать.
— Вход на маяк посторонним запрещен! Предписание Содружества. Я сам приведу его назад, когда мы закончим.
Том и смотритель молча дошли да башни маяка, и только у двери Том тихо поинтересовался:
— К чему все это? Ты можешь обойтись и без меня.
— Никогда не видел, чтобы маяк содержался в таком идеальном порядке! Что ты там еще натворил, меня не касается. Но ты наверняка захочешь попрощаться. Я подожду внизу, — пояснил он и отвернулся, глядя в круглое окно на бушующий океан.
И Том — в последний раз! — поднялся по сотням ступенек. В последний раз он сотворил волшебство превращения серы и мазута в ослепительный огонь. В последний раз он послал сигнал морякам на многие мили вокруг: «Будьте осторожны!»
К следующему утру шторм стих, и небо снова сияло безмятежной синевой. На пляжах виднелись желтые пятна пены и выброшенные волнами водоросли. Когда катер отчаливал от причала и выходил в океан, путь ему указывала стая дельфинов, игравших перед носом судна, то удаляясь от него, то совсем близко. Изабель с опухшими и заплаканными глазами сидела в одном углу каюты, а Том — в другом. Полицейские обсуждали график дежурств и чем лучше чистить ботинки, чтобы они блестели. На корме полусгнивший брезент
Люси, сидя на коленях у Изабель, снова спросила:
— А куда мы плывем, мама?
— Обратно в Партагез, мое солнышко.
— А зачем?
Изабель бросила на Тома красноречивый взгляд.
— Я не знаю зачем, Люси. Но так надо. — И она еще крепче прижала ее к себе.
Потом девочка сползла с колен матери и забралась на колени к Тому. Он крепко держал ее, стараясь запечатлеть в памяти как можно больше: запах волос, форму маленьких пальчиков, дыхание, которое становилось слышным, когда она тыкалась ему в лицо.
Остров постепенно удалялся, превращаясь в свою миниатюрную копию, и наконец совсем исчез. Он остался только в памяти, и ассоциации, которые он вызывал у разных людей, вспоминавших о нем, совсем не похожи.
Том смотрел на Изабель и пытался поймать ее взгляд. Ему хотелось увидеть на ее лице ту улыбку, которая так часто напоминала ему свет маяка на Янусе — верный, надежный и вселяющий уверенность, что в этом мире он не одинок и не потеряется. Но свет погас, и теперь ее лицо казалось чужим и лишенным жизни.
Он отмерял свой путь на материк вспышками провожающего его маяка.
Часть III
Глава 25
Едва они ступили на берег, сержант Спрэгг вытащил из кармана наручники и направился к Тому. Вернон Наккей остановил его жестом и отрицательно покачал головой.
— Так положено, — напомнил Спрэгг, который имел больше полномочий, поскольку участок в Албани занимал более высокую ступень в полицейской иерархии, чем партагезский.
— Не важно. Тут же маленькая девочка! — Наккей кивнул на Люси, которая подбежала к Тому и обняла его за ногу.
— Папочка! Возьми меня на ручки!
Встретившись с ней взглядом, выражавшим самую обычную просьбу, Том почувствовал почти физическую боль. На верхушке эвкалипта устроилась пара трясогузок, которые весело чирикали, подрагивая длинными хвостиками. Том с трудом сглотнул и с силой сжал кулаки, вонзив ногти в ладони.
— Посмотри, Лулу! Видишь, какие там сидят красивые птички? У нас таких нет! Беги и посмотри поближе!
Возле пристани уже ждали два автомобиля, и сержант Спрэгг повернулся к Тому:
— Туда. В первую машину.
Том посмотрел на Люси, восторженно разглядывавшую беззаботных птичек, хотел обнять на прощание, но удержался, представив ее реакцию. Лучше просто незаметно исчезнуть.
Увидев, что Том отвернулся, Люси снова к нему потянулась.
— Папочка! Возьми меня на ручки! — опять попросила она, уже чувствуя неладное.
— Пора! — поторопил сержант Спрэгг и взял Тома под локоть.