Свет в тумане

Иорданская Дарья Алексеевна

Привстав, Мэб поцеловала Реджинальда в уголок рта и вышла, ворча себе под нос. В этом году у нее выходил чрезмерно увлекательный отпуск.

Впрочем, долго дуться Мэб не могла. Победило природное любопытство. Забежав в уборную, роскошную, отделанную мрамором и хрусталем, Мэб привела себя в порядок, поправила одежду и уложила растрепанные волосы с помощью малой толики магии. Теперь она себя чувствовала увереннее и готова была встретиться хоть с Флоранс Хапли, хоть с самой королевой.

Леди

отыскались в еще одной роскошной гостиной, обставленной в недавно вошедшем в моду сылуньском стиле, с низкими резными столиками и смешными табуретами-бочонками красного лака. Диваны больше походили на садовые скамейки, жесткие, также резного дерева, заваленные маленькими вышитыми шелком подушками. Так выглядела комната мечты в представлении матери, во всяком случае последний год с небольшим. По наблюдениям Мэб, мечты матери менялись слишком часто.

Леди Флоранс, сидя у окна, картинно перебирала четки. Леди Гортензия черкала что-то в маленьком блокнотике, то и дело постукивая изящным бальным карандашом по тыльной стороне ладони. В комнате висел слабый и безвольный кофейный аромат.

– Чаю, - попросила Мэб у замершего возле двери лакея и опустилась на диван. Был он жесткий и крайне неудобный, со слишком широким сиденьем и непропорционально короткими ножками.
– Доброе утро.

– Если вы так считаете, леди Мэб, - отозвалась ворчливо Флоранс Хапли.
– Еще одна смерть в нашем доме! Бедная старая Жокетт!

Мэб кивнула глубокомысленно и перевела взгляд на фрейлину. И как прикажете тут выуживать «интересные сплетни»?

– Все как в детективе леди Бресмунд!
– всплеснула руками Флоранс Хапли.
– Я боюсь! Кто станет следующей жертвой?!

– Если как в детективе, то тогда, наверное, вы, - саркастически отозвалась леди Гортензия.
– В подобных книгах юные девушки обычно выживают. Или оказываются убийцами. Скажите, леди Флоранс… а что здесь делает господин Верне?

Мэб вздрогнула. Ее и саму чрезвычайно занимал, даже нервировал этот вопрос. Но откуда такой интерес у королевской фрейлины?

– Он гостил у барона, - пожала плечами Флоранс Хапли.
– Обсуждал какие-то деловые вопросы.

– Деловые… Ее величество встревожена деятельностью Верне.

Мэб подвинулась ближе.

– Что с ней не так?

– Этот господин скупает старые поместья. Вам, леди Мэб, он подобных предложений не делал?

Мэб нахмурилась. Те предложения, что делал ей Кристиан Верне, сложно было озвучивать в приличном обществе. Но вчера он начал что-то говорить. На мгновение стало досадно, что Реджинальд прервал и вышвырнул его.

– Нет. Однако господин Верне навещал

мою мать. Не думаю, что ему удалось уговорить ее на что-то подобное.

– Все так думают, - изящно повела плечами фрейлина.
– Но однако леди Бонфлан и Эвер продала свое поместье пять лет назад. Не советуясь с короной.

– И много он уже купил?
– в глазах Флоранс Хапли загорелся жадный интерес.

– Ее величество и я не располагаем такими сведениями, - спокойно отозвалась леди Гортензия и умолкла.

Что ж, кое-какие сплетни Мэб все-таки добыла. И с одной стороны они никакого отношения не имели к их делу, а с другой — поведение Верне нервировало не на шутку.

– Леди Флоранс, - Мэб поднялась.
– Могу я воспользоваться вашим чарофоном?

17.

Смерть старой нянюшки вызвала настоящий переполох. Возможно, в большом городе дело бы пустили на самотек, но на острове госпожа Жокетт оказалась заметной фигурой. У каждого здесь была пара историй про нее. По всему выходило, что госпожа Жокетт — безобидная славная старушка, которая любит детей и кормит всех подряд карамельками. Однако же, кто-то проломил ей череп.

– Неслыханно!
– воскликнул Пьер Бли не без удовольствия.

Мужчины устроились в курительной, еще одной комнате, обставленной в «педжабарском стиле», если так можно было назвать эту безвкусицу. Комната была достаточно велика, чтобы не сталкиваться между собой, даже не видеть друг друга — все благодаря расписным ширмам. Это было очень хорошо, потому что Реджинальд боялся не сдержаться при виде Верне. Того скрывало кресло, и все на данный момент было прекрасно. Присутствие колониального миллионера выдавали только колечки дыма; на них можно было не обращать внимание.

Куда сильнее Реджинальда занимал Мартин Рорри. Полиция, занятая осмотром тела и места преступления, пока еще не обратила внимание на секретаря, но это был только вопрос времени. Молодой человек заметно нервничал, был бледен, истекал потом и не знал, куда ему деть руки. Реджинальд не знал, убийца ли перед ним или просто перепуганный мальчишка, да его это и не слишком занимало. Сейчас важно было переговорить с Мартином Рорри, пока им не занялись полицейские. Наверняка потом Реджинальд будет презирать себя за такое поведение, но — потом.

Как и Режинальд, Рорри не курил. Он занял место у окна и с тоской смотрел в сад. Пальцы нервно барабанили по резному полированному столику.

Реджинальд сел рядом. Секретарь при его появлении вздрогнул и скрестил руки на груди в беспомощном защитном жесте. Пареньку определенно было что скрывать.

– Я слышал, барон увлекался историей семьи?

Рорри вздрогнул и заметно расслабился. Это была явно не та тема, что его беспокоила.

– Да, господин Эншо. Это была, наверное, единственная страсть барона. Он мечтал восстановить родовой замок, хотя едва ли представлял, сколько это будет ему стоить. И он писал о своей семье книгу.