Свет в тумане

Иорданская Дарья Алексеевна

– Пьер Бли — школьный друг моего бедного племянника, - леди Флоранс безуспешно попыталась изобразить скорбь и сожаление.
– Кузен поддерживал его.

– Его светлость был необычайно щедрым человеком, - голос у юноши оказался под стать внешности, манерный и фальшивый. И слова его отдавали фальшью.

– А это господин Рорри, секретарь кузена, - представила леди Флоранс мрачного молодого человека, уже виденного сегодня. – И, конечно же, Эффи.

Эффи Хапли, племянница барона, оказалась бледной большеглазой девушкой лет восемнадцати-двадцати. Она казалась печальной, даже что-то трагическое было в ее лице, но невозможно было

сказать, скорбела ли девушка по покойному дяде, или же это привычное для нее выражение. Реджинальд часто встречал подобное у девушек из Колледжа Принцессы. Они считали трагедию привлекательной и играли в нее с упоением, достойным лучшего применения. Те же силы, брошенные на учебу, сделали бы из них блестящих ученых.

– И конечно наш дорогой гость, господин Верне.

В наступившей благоговейной тишине раздался звон: Мэб уронила со стола вилку.

11.

С той злополучной ночи бала они не виделись. Верне исчез наутро, и Мэб это только радовало. Тогда ей отчаянно хотелось вцепиться в его горло, и она боялась не сдержаться. Сейчас радовало другое. Верне растерял последние крохи своего очарования. Он казался красивым, этого не отнять, но вполне заурядным мужчиной. Тысячу очков проигрывал умному и благородному Реджинальду Эншо. Да даже молчаливому секретарю покойного барона Хапли проигрывал.

– Присядьте рядом с леди Мэб, Кристиан, - заворковала несносная леди Флоранс.

Верне сел, и Мэб оказалась зажата между ним и Гортензией Паренкрест. Напротив с каменным лицом сидел Реджинальд, сверля взглядом свою тарелку. Боже! Зачем только они пришли на этот обед?!

Вышел он томительно-долгим. Приносили перемену за переменой — словно леди Хапли хотела затмить все прочие званые обеды, на которых случалось побывать ее гостям. Разговор как таковой не клеился, в какой-то момент говорить стала одна только хозяйка, вполне этим довольная. Леди Флоранс легко заполняла все паузы в беседе легкомысленной болтовней и сплетнями, зачастую неуместными. Ей чрезвычайно нравился звук собственного голоса, и она охотно смеялась над своими шутками.

– Вам, должно быть, не хватает дяди, леди Ифигения, - предприняла Мэб робкую попытку превратить монолог в диалог.

– Ну конечно!
– ответила за девушку Флоранс Хапли.
– Ведь Эффи стольким ему обязана! Кто другой позволил бы байстрючке жить в Имении?

Лицо Ифигении Хапли пошло красными пятнами. Леди Флоранс этого словно и не заметила. Или, пришло на ум разгневанной Мэб, эта мерзкая особа получала удовольствие, унижая бедную девочку.

– Дорогой кузен был очень великодушен. Иной бы на его месте не пустил на порог такого никчемного человека, как кузен Михаил, да еще и с ребенком от актрисы. Но кузен не только поддержал брата, но и оставил нашей малютке Эффи почти все свое состояние. И право на титул. Титул ведь должен был отойти короне, а теперь…

Неприятный скрежет заставил всех содрогнуться.

– Простите… - смущенно пробормотал секретарь, осторожно откладывая погнутую вилку.

– Все в порядке, Мартин, - нежно улыбнулась Флоранс Хапли.
– Распорядитесь подать кофе в гостиную.

Гортензия Паренкрест медленно отложила приборы и поднялась. Все были вынуждены последовать ее примеру, и в этот момент словно невзначай Верне коснулся колена Мэб. Она содрогнулась от отвращения.

– Знаете, что говорил Людвиг де Линси?
– спросила вдруг леди Паренкрест.
– Кровь решает не все. А иногда и вовсе ничего не

значит.

Повисла странная тишина. Леди Флоранс, которой это было сказано, оскорбленно поджала губы.

– Это написано на его надгробии, - подтвердил Реджинальд, с любопытством глядя на фрейлину.

– Десерт!
– уязвленная столь явным упреком, леди Флоранс поднялась и хлопнула в ладоши.
– Вы должны увидеть нашу педжабарскую гостиную. Она определенно производит впечатление.

С этим очень трудно было поспорить. Своими размерами комната могла сравниться с парадной столовой, но из-за мебели, ковров, безделушек и растений в кадках она казалась маленькой и тесной. Цветы и лианы создавали также удушливую влажность и наполняли комнату тяжелыми пряными ароматами.

– Ну как?
– шепнула Мэб, беря Реджинальда под локоть.
– Похоже это на Педжабар?

– Ага, - согласился Реджинальд.
– Примерно как леди Флоранс на любящую тетушку. Ты в порядке?

Мэб бросила беспокойный взгляд на Верне. Он занимал юную Эффи Хапли, словно бы пытался сгладить возникнувшую неловкую ситуацию, но в его интересе виделась хищническая жажда крови. Девушка краснела и отводила взгляд при каждом прикосновении. Мэб дернулась, желая прийти на помощь, но этого не потребовалось. Эффи Хапли, сославшись на плохое самочувствие, ушла сама.

– Детям пора в постель, - усмехнулся Верне, устраиваясь в глубоком широком кресле и закуривая.

У Реджинальда, равно как и у Мэб, он вызывал отвращение. На балу он, по сути, осмелился на насилие: применил к женщине свой Дар. Таких людей следовало бы держать под замком. Реджинальд медленно сжал кулак. Теплая ладонь мягко коснулась его запястья, заставляя пальцы распрямиться.

– Успокойся, - шепнула Мэб и мягко улыбнулась.

Реджинальд тряхнул рукой, сбрасывая напряжение и искры с пальцев. Его вспышки, по счастью, никто не заметил. Все были слишком заняты: обсуждали гибель барона. Вновь переглянувшись, Мэб и Реджинальд сели рядом на мягкий диван — заслужив взгляды любопытствующие и неодобрительные — и стали слушать. Пальцы переплелись под складками лиловой юбки Мэб.

– Кузен, увы, всегда был неосторожен, - поджала губы леди Флоранс.
– Завел себе любовницу где-то в деревне. Содержал и ее, и ее многочисленную прожорливую родню. Должно быть, надеялся получить наследника своей крови, но девка оказалась бесплодна.

Ноготки Мэб вонзились Реджинальду под кожу.

– О, - сказала она с жутковатой улыбкой.
– Вы тоже против того, чтобы классы смешивались противоестественным образом?

Глаза Флоранс Хапли вспыхнули.

– Поймите меня правильно, леди Мэб. Барония теперь отойдет незаконнорожденной и ее мужу. Эффи — дурочка, и следующим бароном Хапли несомненно станет проходимец.

– А как тело барона оказалось в той бухте?
– сменила тему леди Гортензия.
– Алек, дорогой, передай пирожное.

– Течения, - пояснила леди Флоранс, присматриваясь к юному спутнику фрейлины. Очевидно, мальчик был слишком юн, и пылкий взгляд ее вернулся к Реджинальду, вызывая неприятный холодок. Ногти Мэб впились еще глубже.
– Его пассия живет на побережье, в Лиме… или в Лимо? Не помню точно. Там он, должно быть, и утонул. У бедолаги было слабое се…

Договорить леди Флоранс не успела, ее прервало появление полицейского в новенькой, с иголочки, форме. Создавалось впечатление, что он надел ее впервые специально ради посещения баронского дома.