Свет во тьме
Шрифт:
Настороженно, словно вор, готовый броситься в любую секунду прочь, Михаил осторожно заглянул в комнату. Он быстро включил свет. Нет! Это лишь холодный воздух, задувающий в открытую дверь, шевелил гардины. Дочери не было и здесь. Может, она вышла во двор?
Но Михаил не сразу решился пойти к входной двери. Идти надо было через гостиную, где за каждой вещью могла притаиться опасность. Он покрепче сжал клюшку, занес ее для удара и начал обходить гостиную кругом, держась спиной к стене: отступил к дивану, заглянул за него, обогнул «стерео» и наконец добрался до
Каганов, как был, босиком и с клюшкой в руках, вышел на лестничную площадку, где сразу почувствовал себя спокойнее. В подъезде было тихо. Все жители в этот час мирно спали в постелях, а не шастали, крадучись, по собственному дому с хоккейным инвентарем. Постояв некоторое время и собравшись с силами, Михаил вернулся в свою квартиру.
Закрыть за собой дверь было все равно что запереться в тесном чулане с сотнями змей. Страх вернулся снова, Михаил покрепче сжал клюшку и, стоя спиной к двери, оглядел комнату. Но почему так темно? Свет был зажжен, но лампы горели настолько тускло, будто их окунули в черную краску.
«Каганов, – подумал он сам о себе, – ты или рехнулся, или влип в неприятную историю». Он замер у двери, вглядываясь и вслушиваясь. И все-таки в доме кто-то был. Каганов никого не видел и не слышал, однако ощущал чье-то присутствие.
Перед домом, укрывшись в тени кустов сирени, Серафим и его спутники наблюдали за тем, как бесы – он насчитал их не меньше тридцати – испытывали стойкость духа и рассудок Михаила. Демоны шныряли из дома на улицу и обратно в дом, как угольно черные ласточки, они носились по комнате, кружа вокруг Каганова, выкрикивая ему в уши ругательства и богохульства. Они питались его страхом, который становился все сильнее и сильнее. Серафим внимательно следил, не появится ли Рафавал, но его не было в этой беснующейся толпе мелких бесов. Хотя, без сомнения, демоны действовали по приказу самого грозного князя Карфагена.
Серафим и его друзья страдали вместе с Михаилом, всем сердцем разделяя его мучения. Один из бесов, маленький уродливый дьяволенок с острыми шипами по всему телу, вскочив на плечи Михаила, бил его по голове и орал: «Ты умрешь, Каганов! Ты умрешь! Твоя дочь мертва, и ты тоже умрешь!»
Сим был не в силах больше сдерживать себя. Его меч со свистом выскользнул из ножен, но сильная рука командира остановила его.
– Позволь мне, капитан, – умолял Сим. – Никогда еще я не видел такой откровенной наглости со стороны бесов!
– Еще не время, – урезонил его капитан, – к тому же Каганов справляется с ними. Он должен сам одержать победу в этом сражении.
– Но позволь убить хоть пару демонов!
Сим видел, какую муку испытывал сам Серафим, отрицательно помотавший головой.
– Нет. Он должен справиться сам.
Георгий включил свет по всему дому, но ему казалось, что зрение сыграло с ним подлую шутку, потому что в комнатах по-прежнему было очень темно. Священник не мог понять, сам ли он или это только тени двигаются по стенам. Странные вздымающиеся волны сумрака колебались, будто в такт
Святой отец стоял в дверях между кухней и большой комнатой, весь превратившись в слух и зрение. Он чувствовал какое-то неясное колебание воздуха, но это был не свежий ветер с улицы, скорее оно было похоже на чье-то горячее, едкое, гнетущее дыхание.
Заглянув в кухню, Георгий обнаружил, что грохот наделала всего лишь маленькая кастрюля, соскользнувшая со стола на пол. Настолько обычное объяснение должно было бы немедленно успокоить его взвинченные нервы, но страх не проходил. Он знал, что рано или поздно ему придется побороть себя, и наконец священник решился и сделал первый шаг в большую комнату. Волосы встали дыбом от сильнейшего приступа страха, губы начали судорожно шептать молитву.
Георгий шагнул еще раз, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, его тело рывком подалось вперед, и он грохнулся на пол. Словно мышь, угодившая в мышеловку, он инстинктивно боролся, пытаясь освободиться от навалившейся на него невидимой тяжести. Руки и ноги бились о мебель, вещи сыпались на него, но, охваченный ужасом, он не чувствовал боли. Георгий извивался и судорожно всхлипывал. Он наносил удары руками и ногами во все стороны, чувствуя какое-то необъяснимое сопротивление, подобное тому, какое ощущает своим движениям пловец. В ноздри ему ударил едкий запах дыма.
Время для священника будто остановилось, и ему показалось, что он умирает. Вдруг перед ним возникло не то привидение, не то зловещая галлюцинация: два красных, горящих, как у светофора, полных ненависти глаза. Горло перехватило, сдавило клещами, не давая крику вырваться наружу.
«Отец наш небесный! – пронеслось в его сознании. – Спаси и сохрани!»
Следующая мысль, короткая, мимолетная, похоже, пришла от Господа: «Бейся с ними! Ты сильнее их!»
Георгий твердо выговаривал слова вслух, сам не слыша их:
– Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, повелеваю: изыди! У вас нет власти надо мной!
Страшная тяжесть, навалившаяся на него, внезапно исчезла. Ему почудилось, будто мощный поток воздуха подхватил его и оторвал от пола. Георгий судорожно вздохнул и заметил, что сражается с пустотой. Но паника еще не прошла: чье-то присутствие, черное, таящее угрозу, не исчезало.
Приподнявшись, он сел, еще раз перевел дыхание и произнес громко и отчетливо:
– Во имя Господа нашего, я приказываю тебе оставить мой дом!
Мария проснулась внезапно, словно от удара, удивленная и напуганная звуками борьбы и криками боли. Вначале шум был оглушительным, но потом звуки начали затихать, ослабевать, как бы удаляясь.
– Георгий! – встревоженно воскликнула Мария.
Михаил зарычал, как дикарь, и занес клюшку для удара. Притаившийся в темноте злодей тоже закричал от ужаса.
Это была Виолетта. Неожиданно для себя они столкнулись спинами, пятясь в темном коридоре.
– Миша! – проговорила Виолетта срывающимся голосом. – Ты с ума сошел? – Она была вне себя и готова заплакать.