Свет жизни
Шрифт:
Он говорил очень серьезно. Мать привлекла его к себе. Он подрос, но был такой худой и показался ей таким маленьким. Но все-таки он нашел какое-то счастье. Лунный свет пробивался сквозь серебристую листву, и она увидела, как прояснилось его лицо, когда он говорил. Если бы только она могла последовать за ним! У нее не было счастья…
– Тогда тебе надо вернуться сюда и рассказать мне, сынок, - убеждала она.
– Я тоже хочу быть счастливой. Отчим не будет бить тебя. Ему приходится платить другому мальчику за то, что тот пасет коз, и он часто ворчит, что тебя нет, чтобы работать для него. Он будет даже доволен, если ты вернешься.
Мальчик
После долгого молчания с трудом он пришел к окончательному решению.
– Я поеду сейчас назад, - прошептал он, - научусь читать из той Книги, которая указывает путь в небеса. Потом, когда наступит время жатвы, я приду домой и все расскажу тебе. Только попроси отца, чтобы он не бил меня.
На дорожке послышались шаги, к ним приближался свет фонарика английской сестры. Они быстро поднялись и вышли на открытое место.
Мать наклонилась и поцеловала своего спящего ребенка, прошептала благословение на сестру и подала руку сыну. Не говоря ни слова, она стала подниматься к дому, где ее ожидало наказание от мужа. Но она была довольна и не страшилась. Кинза теперь в безопасности, и она повидала своего мальчика. С ним все хорошо, и он обещал вернуться к ней. Ничто другое не имело значения.
Маленькая группа спешила в долину. Мистер Свифт нес Кинзу, Розмари светила фонариком, Хамид уверенно шел впереди по знакомой тропе.
Они уже почти дошли до машины, когда услышали быстрые твердые шаги и сердитый окрик. Это был Си Мухамед, идущий за своим сыном. Исчезновение жены возбудило в нем подозрение. Тихая радость на ее лице, когда она вернулась, убедила его в его предположении.
– Отчим!
– выдохнул Хамид и помчался к машине, как затравленный кролик. Найдя машину закрытой на ключ, он стоял, подпрыгивая от страха. Сестра была в нескольких шагах от него, и мистер Свифт, сунув ей в руки Кинзу, будто узел с бельем, сунул ключ в замок, вскочил на переднее сиденье, нажал на стартер и открыл заднюю дверцу. Сестра, Кинза и Хамид мигом оказались внутри, и машина с ревом ринулась вперед. Она стремительно пронеслась по базарной площади, оставив Си Мухамеда под эвкалиптовым деревом. Он сильно запыхался, тяжело дышал и сердито смотрел вслед удалявшейся машине, в то время как его сын, бесстыдный сын, откинулся на подушки и разразился взрывом смеха.
Несколько минут спустя они уселись поудобнее и вздохнули с облегчением после пережитого страха. Кинза мирно и сладко спала. Хамид задумчиво смотрел на вершины гор за его домом. Он знал, что вернется сюда пешком одним летним вечером, когда поля будут готовы к жатве. И он не будет бояться, потому что Иисус сказал: “Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни”.
Глава 7
Когда Хамид переживал описанные выше приключения, Дженни провела долгий-долгий день дома. У нее было много времени для размышлений.
Она почувствовала необходимость побыть одной. Столько новых мыслей кружилось в ее голове. Судьба Кинзы очень волновала девочку. О, если бы она вернулась!
Дженни забыла про цветы, которые намеревалась собирать, уселась на пенек, подперев руками подбородок, и погрузилась в воспоминания. Веселый ковер лютиков под ногами не давал ей вначале сосредоточиться. Цветы тянулись своими желтыми головками к золотым лучам солнца. “Это как что-то светлое, что отражается в нас”, - так выразилась тетя Розмари. Лютики будто и в правду отражали в себе частицу неба.
Если бы она знала больше о Господе Иисусе или у нее была бы Библия и она смогла прочитать о Нем! Она вспомнила картину в комнате тети, и это успокоило ее. Это был Человек, такой любящий, что дети не боялись Его. И Он хочет войти в ее сердце - темное, закрытое - и наполнить его Своим светом - утешающим, прощающим, исцеляющим. Постепенно, а может быть, совсем скоро, ее сердитое, испорченное, тщеславное маленькое “я” уступит место сияющему гостю, и Его могущественное присутствие в ней будет светить и излучаться через нее, делая и ее тоже сильной, радостной и любящей. “Это похоже на то, когда мы вставляем свечу в пустой фонарь, и тогда из него исходят лучи света”, - так объясняла тетя Розмари. Она специально запомнила это.
– Прости меня и войди! Пожалуйста, войди!
– шептала девочка, выжидающе подняв лицо к солнцу. Вскоре она услышала голос матери, звавший ее. Она вскочила и побежала к ней в объятья, а глаза ее сверкали, как звезды, от нового открытия.
– Мамочка, дорогая!
– воскликнула она, крепко обнимая ее.
Потом, смутившись, она побежала к холму вприпрыжку и смеясь стала перепрыгивать через расселины. Она махала руками в воздухе, как будто какая-то тайная радость уносила ее ввысь.
Мать догнала ее у обвитого плющом моста, удивляясь поведению дочери. Когда они возвращались домой, солнце уже склонялось к закату, и небо окрасилось в цвет спелых абрикосов. День, который будет длиться несказанно долго, как думала Дженни, пролетел довольно быстро. Через час она лежала уже в кровати.
– Мама, - сказала девочка, - я ни за что не смогу заснуть до их приезда. Но если все-таки усну, ты разбуди меня. Обязательно.
Миссис Свифт колебалась. Она очень не хотела ее будить, но ребенок весь день был таким милым и любезным. Своим отказом она может испортить настроение девочки, а вместе с этим и весь счастливый день. Поэтому она сказала:
– Хорошо, дорогая. Если Кинза будет с ними, я разбужу тебя. А если нет,- ты узнаешь об этом на следующее утро.
Словно туча пронеслась по лицу Дженни. Она тупо посмотрела на мать и произнесла:
– Если Кинза не приедет, я никогда не хочу больше проснуться. Никогда!
Она была уверена, что ни за что не уснет, но, когда выключили свет и она осталась одна, ее глаза моментально закрылись…
Ночью мать разбудила ее и, открыв глаза, девочка увидела, что тетя Розмари сидит на ее кровати. Она смеялась, держа в руках узел, обернутый ковриком из машины.
– Кинза!
– закричала Дженни, бросаясь к узлу. Последовали объятья и поцелуи. Кинза открыла сонные глаза, но через минуту закрыла их опять.