Свет. Испытание Добром?
Шрифт:
– А что, есть разница? В смысле между происхождением и источником?
– Ах, Девы Небесные! – Маг страдальчески возвел очи горе. – И кто-то, помнится, еще упрекал меня за жабью икру! Йорген, ведь тебя целый год учили лучшие маги моего бедного отечества, и ты даже успехи делал! Как же можно настолько не разбираться в теории?! Это же основы основ! Друг мой, ты сущий неуч!
– Ничего подобного! Просто я по призванию не теоретик, а практик, – парировал ланцтрегер, не слишком заботясь о том, что слова его могут друга Легивара задеть. Ведь тот, как мы помним, являлся именно теоретиком, притом выдающимся, но его природные способности к практической магии были весьма посредственны. Такое несоответствие страшно угнетало бакалавра, и Йоргену это было хорошо известно. Но он мстил за жабью икру.
Однако
– Неуч, неуч, не отопрешься. Ладно, слушай и учись. Поясняю на примерах. Допустим, здешнее начальство каким-то образом прогневило колдуна… Почему именно начальство? – (Этот вопрос был задан, разумеется, не Йоргеном, а Мельхиором, совершенно не разбиравшимся в тонкостях военной службы.) – Сам посуди: если бы кто-то пожелал отомстить простому стражу, зачем бы он стал спаивать целый гарнизон? Короче, разозлился колдун и в сердцах замок проклял. Или навел порчу на его обитателей. Или кто-то в замке совершил клятвопреступление. Во всех подобных случаях мы имеем дело с чарами вербальными, опосредованными и должны вести речь об их происхождении. Но могло быть иначе. Упомянутый разгневанный колдун, а скорее ведьма – это ее стиль – пробирается в замок и оставляет внутри, в укромном месте, некий более или менее материальный объект. Это может быть магический артефакт, заговоренный предмет, разлитое зелье, начертанный символ, даже привязанный к замку гайст. Данный объект начинает испускать из себя чары, то есть служит их непосредственным источником.
– А, – уныло кивнул ланцтрегер. – Теперь ясно. – Он вспомнил, что по зиме их действительно учили чему-то похожему, только Легивар, надо отдать ему должное, гораздо понятнее объяснял. – Ну что, пойдем искать?
Перспектива ползать по загаженному замку Эрнау, обшаривать его пядь за пядью в поисках запрятанного в его недрах источника ему совсем не улыбалась. По сравнению с этим пресловутая иголка в стоге сена казалась детской задачкой. (К слову, стогов на замковом дворе имелось целых пять – для гарнизонной скотины, и именно иголки всегда служили излюбленным орудием ведьм, поскольку злые наговоры ложатся на металл прекрасно, а спрятать крошечный острый предмет можно не только в сене, но и в любой, самой малой щели.) Не будь Легивар и Йорген обучены магии, начинать поиск было бы совершенно бессмысленно, долгие годы могли на него уйти. У того, кто владел тайным искусством, надежды на успех было больше: маг способен уловить эманации чужих чар и по нарастанию их мощности выйти к источнику, если таковой вообще имел место быть… Да. Хороший, опытный маг, а не теоретик с недоучкой. Хотя попытаться все же стоило, чем Тьма не шутит…
Но прежде чем приступить к изысканиям, Йорген вновь призвал фон Зальца и обстоятельно расспросил, не попадали ли стражи моосмоорского гарнизона под проклятие, не было ли у них каких-либо трений с колдунами, ведьмами либо лицами достаточно состоятельными, чтобы оплатить работу колдуна или ведьмы? Увы, ни о чем подобном кригер не слышал, по его словам получалось, будто все местное население, включая мастеров тайных дел, питало к Ночной страже в целом и гарнизону Эрнау в частности такую нежную любовь, что зла пожелать ну никак не могло.
Насчет любви – это глупости, конечно. В тот момент, когда на мирного обывателя нападает ночная тварь, он клянет не случившихся рядом, не поспевших на помощь стражей такими словами, что, если бы сбывалась хоть часть из них, ланцтрегеру фон Рауху очень скоро некем стало бы командовать. Только прежде от этого не спивался никто. Странно, странно…
Глава 13,
приоткрывающая завесу Тайны…
Из минутной задумчивости Йоргена
Черный Легивар уже успел отослать фон Зальца и принялся настраиваться на тот особый лад, что нужен колдуну для улавливания магических эманаций (чтобы не лезть под дождь, он решил начать поиски с комнаты начальника). А Йорген все еще продолжал бездарно глазеть в окно и думать, что по большому счету зачарованных людей нельзя судить за их безобразное поведение, это их беда, а не вина, но все равно так им и надо, пьяницам, пусть теперь барахтаются в собственных нечистотах… Как вдруг внимание его привлекла одна фигура, заметно отличающаяся от остальных упитанным сложением, твердым шагом, а главное – направлением движения. В то время как все его сослуживцы тянулись к казарме, этот страж зачем-то устремился к стоящему чуть на отшибе, заколоченному наглухо донжону. По словам фон Зальца, вход в башню был надежно перекрыт по его личному приказу тотчас после того, как оттуда, с самой верхушки, свалились сразу трое и разбились насмерть. Теперь внутрь без гвоздодера попасть просто невозможно. Так что же забыл там этот… этот… О! Да это же наш старый знакомый, сын виноторговца Клекса! Оглянувшись, тот повернулся вполоборота, и стало видно его широкое, глуповатое, даже издали хорошо узнаваемое лицо. Парень явно чего-то опасался: долго топтался под навесом, тревожно озираясь, ковырял заколоченную дверь, стараясь заслонить ее своей широкой спиной… а потом вдруг раз – и исчез! В одно мгновение, Йорген даже понять не успел, как это вышло. Был человек – и не стало человека.
В первый момент ланцтрегер чуть не вывалился из окна, пытаясь различить, что же там произошло. А потом сорвался с места и устремился к выходу, коротко бросив спутникам: «За мной!» – времени на объяснения не было. Он еще сам не понимал, что именно его так взволновало, но особым чутьем опытного стража уловил: нечто очень важное происходит в эту минуту и надо благодарить Дев Небесных за то, что надоумили его выглянуть в окно (даже если это кому-то покажется богохульством).
Нет, чуда никакого не было и колдовства тоже. Просто одна из досок, на первый взгляд вполне надежная, оказалась приколочена таким образом, что ее можно было легко сдвинуть и протиснуться внутрь через образовавшуюся щель.
Внутри было гулко и пыльно, запах стоял как в погребе, сырой и затхлый. Башня оказалась совершенно пуста, все имущество, некогда ее заполнявшее: мебель, оружие, гобелены и прочее – было давным-давно вывезено в Перцау, только рухлядь какая-то осталась валяться по закуткам, а может, ее натащили сюда новые обитатели замка. Потому что трудно себе вообразить, что в хозяйстве махтлагенара фон Лерхе водились рыбацкие сети и верши, скорее уж кто-то из стражей прятал от начальства свое неуставное добро.
Преследователи миновали ярус за ярусом по узкой винтовой лестнице, пока не оказались на самом верху, на открытой всем ветрам площадке для катапульты. Самой катапульты тоже не было на месте – ночным стражам метательное оружие ни к чему. Зато нашлось нечто гораздо более ценное – разгадка тайны замка Эрнау. И не только.
…Клекс-младший стоял, вжавшись задом в замшелый камень ограждения площадки. Вид у него был затравленный. В правой его руке был нож. А левая прижимала к груди… трудно сказать что. Больше всего это походило на маленькое солнце – было оно желтым и радостно светилось.