Свет. Испытание Добром?
Шрифт:
– Дай сюда! – велел ланцтрегер тихо и страшно. Он не сомневался, что эта сияющая штука и есть искомый источник. Она просто не могла быть ничем другим.
Парень крепче сжал нож, хотел еще отступить, но некуда было, разве что с башни вниз головой. Он побелел и громко сглотнул слюну – замутило от высоты.
– Дай сюда! – повысил голос ланцтрегер. Рука его легла на эфес меча. – Долго мне ждать, солдат?
Страж не выдержал. Выронил оружие и дрожащими руками протянул его милости свое сокровище.
Йоргену уже приходилось иметь дело с колдовскими артефактами, он знал, какими они бывают. Жезл Вашшаравы, к примеру, венчала сфера, заполненная жидким огнем. Она
На этот раз артефакт имел форму яйца, цвет хорошего желтка, в оправу заключен не был, светился ровно, без вспышек. Колдовская природа его была совершенно очевидна. Опасная штука! Такую умные люди голыми руками хватать не станут.
Йорген, конечно, схватил.
… – Это же чистое безумие! Как ты мог! Разве в академии тебя не учили обращаться с магическими артефактами?! – позже, уже по пути из замка, отчитывал его Легивар.
– Учили, – вздохнул ланцтрегер с напускным раскаянием. – Но я подумал, раз этот Клекс его спокойно держит, значит, можно и мне.
Легивар всплеснул руками:
– Нет, вы слышите! Он подумал! Мыслитель какой выискался, скажите на милость! Философ силонийский! Да в твоем Клексе магии меньше, чем в сосновом пне! А ты, уж прости за прямоту, наполовину темная тварь! Тебя убить могло, это ты понимаешь?! – Маг кричал, потому что очень перепугался в тот момент, когда фигуру Йоргена вдруг окутало ослепительное сияние, а потом тайная сила швырнула ланцтрегера на пол – только чудом он не перемахнул через борт и не рухнул вниз с высоты башни.
– Ну что ты развоевался? – заговорил Йорген примиряюще. – Не убило же? И вообще, ничего плохого не случилось. Не больно даже.
Да, не случилось ничего плохого. Вот только ладони Йоргена, соприкоснувшись с яйцом, приобрели приятный для глаз бархатно-черный цвет. Разве это так уж страшно? Ведь не ожог, просто перекрасились.
– По-моему, даже удачно вышло. Вот рыцари… у них ведь принято носить разные прозвища. Ну там Эккеварт Белая Борода, Ортлиб Долгорукий, Тристан Орлиноносый, в таком роде. Молодой король Видар меня рано или поздно тоже посвятит, не отвертишься. И стану я тогда Йорген Черные Ладони. Разве не оригинально?
На эту глупость бакалавр даже отвечать напрямую не захотел. Только пробурчал в пространство, что калеками должно считать не только страдальцев, лишенных руки или ноги, но и тех, кого боги обделили разумом. А потом обернулся к Мельхиору, трусившему рядом, и велел молиться Девам Небесным о душевном здравии ланцтрегера Эрцхольма, который, как видно, совсем спятил – такую дурь несет, что уши вянут.
Йорген на Легивара обижаться не стал: сгоряча чего только не сорвется порой с языка, стоит ли обращать внимание на пустые слова? Но когда молодой хейлиг прямо посреди улицы опустился на колени и принялся истово нашептывать, он пришел в негодование.
– Ты что творишь, несчастный?! – Это прозвучало очень грозно.
Юноша вскинул на него глаза – наивные, испуганные.
– М…молитву творю! Господин маг велели… А что, не надо разве? – Ни намека на издевку не было в этом вопросе, он шел от чистого сердца.
– Не стоит, – очень твердо ответил ланцтрегер. – Грешно просить у Дев Небесных то, в чем нет истинной нужды!
Эх, как неудачно выразился! Двусмысленность получилась, и Легивар не замедлил этой оплошностью воспользоваться.
– Ну конечно! – ехидно поддакнул он. – Зачем ланцтрегеру фон Рауху ум? Ум ему не нужен. Без него привык обходиться. Таким
…Возможно, они все-таки передрались бы в конце концов. К счастью, путь от замка до дома учителя, где томился в заточении Кальпурций Тиилл, был недолгим, и измучившийся от скуки силониец немедленно потребовал от друзей подробнейшего отчета о событиях минувшего дня. А рассказать им было что!
Все началось в тот час, когда виноторговец Тарф Клекс из скупости своей выпил несвежей сметаны, которую жена приготовила сплеснуть свиньям. К утру бедолагу скрутило так, что вздохнуть не мог, дощатый домик, уютно примостившийся в глубине двора, дольше чем на полчаса не покидал, да и добежать туда успевал не всякий раз. Тогда, чтобы избавить себя от лишней стирки, фрау Клекс приспособила для него особое ведро и стала кормить только пшеничными сухарями да овсяным отваром – иного не принимало мужнино нутро, тотчас исторгало наружу…
Возможно, кто-то упрекнет нас за подробности столь физиологического свойства. Но если бы не вышеописанный случай, повесть наша могла пойти совсем иным руслом. Судьба целого мира определялась в тот момент, когда Тарф Клекс хлебал из кувшина прокисшее пойло, наглядно демонстрируя домашним, что у хорошего хозяина никакая пища пропадать не должна. Ведь в результате его опрометчивого поступка выезд за товаром, назначенный на первые числа мая прошлого года, пришлось отложить чуть не на полмесяца – так долго болел хозяин и так сильно ослаб от сухариков и овса. А выехали бы вовремя – и не случилось бы той встречи, ставшей едва ли не решающей в нашей истории.
…Они уже возвращались назад, тяжело груженные кувшинами дорогого силонийского (правда, поддельного) и бочками дешевого сомлетта [18] , когда к обозу пристал человек из Фриссы. Вообще-то Тарф Клекс чужаков не любил, подозревая в каждом вора, и попутчиков не брал. Но тот человек был хейлигом, носил великолепную белую с золотом рясу, и Тарф его принял, побоявшись обидеть божьего слугу: «Ладно, чай, место не просидишь, вон худющий какой!»
Тот и вправду не был никому в тягость: с проповедями не лез, есть не просил, вообще почти не разговаривал. Сидел, примостившись с краю телеги, перебирал длинными тонкими пальцами сердоликовые четки и еле слышно бормотал молитву за молитвой… Да только они ему не помогли, нет.
18
Сорт вина, названный по южногизельгерскому городу Сомлетт.
Обычно Тарф Клекс ездил за товаром как? Сначала, налегке, до столицы. Дальше попутным кораблем до Цимпии, а то и самой Аквинары. Закупал с полсотни кувшинов силонийского вина, не просто дорогого, а баснословно дорогого, потому что настоящего. Фрахтовал целый кнорр, загружал и следовал обратным курсом до Бруа. Там соответственно закупал бочками бруа, грузил на судно и, оставив его в порту, снова налегке отправлялся в Сомлетт. В Сомлетте брал вино местное, кислое, а еще – поддельное силонийское. Вкусом, букетом и видом тары оно почти не отличалось от настоящего – только большой знаток мог распознать обман, – а стоило дешевле втрое. Там же, в Сомлетте, нанимал телеги, на них возвращался в Бруа обычной дорогой, вдоль Ифийского хребта. И скорее морем в обратный путь, до самой столицы. А если оставалось место на кнорре – можно было по дороге зайти в Хайдель за знаменитым тамошним пивом, для особых ценителей. Но теперь не о пиве речь.