Свет. Тьма. Карамель
Шрифт:
С улыбкой смотрю на Артака Юрьевича, который уже буквально вжался в свою стену.
– Поэтому, вместо того, чтобы так яро выступать против пары дополнительных часов занятий, при помощи которых у вас появляется лишняя возможность исполнить свое предназначение в этой жизни, лучше бы включили весь свой профессорский ум и преподавательскую изобретательность, дабы разделить эти вынужденные трудозатраты между собой с присущей научному сообществу справедливостью и щепетильностью. Я в вас верю, друзья.
Собравшиеся неуверенно, но практически синхронно, начинают одобрительно кивать. Переглядываясь и видя поддержку своих коллег, каждый убеждается в
Тут всех поочередно поражает внезапный приступ смеха. Не особо понимаю, в чем тут дело. Выглядит это даже немного жутковато, если честно. Бросаю взгляд на Ирену, та улыбающимися глазами указывает куда-то вниз. Смотрю на свои руки, в которых я все это время вертел случайно схваченный со стола каменный дилдо. Непроизвольно и сам начинаю улыбаться. И вот обстановка, казалось бы, накаленная страстями и социальщиной до своего пикового предела, разряжается гоготом первых умов этого города над каменным членом в моих руках. Ирена аккуратно забирает его у меня и ставит на дальнюю полку.
Немного пожурив Артака Юрьевича за хранение столь неоднозначного артефакта в своей преподавательской, моя публика задает мне коллегиальный вопрос, которого я так хотел избежать.
– Извините, я, может быть, вклинюсь со своим уточнением, но, позвольте, как нам быть с выставкой вооружения? Или это тоже, по-вашему, призвание педагога гуманитарных наук?
Всеобщее настроение падает, снова слышится возмущенное «я на такое не подписывался», «лишь бы языком чесать», «уж лучше я поработаю над своей второй кандидатской», «красиво птенчик поет, коль предложить нечего».
– Друзья. Я на вашей стороне. И если вы, считаете, что сопротивление – это единственный выход, то вы, к сожалению, ошибаетесь. И всемирная история тому живое подтверждение. Мне и самому не до конца понятны мотивы поручения институту гуманитарных наук подобного задания. Осмелюсь предположить, что в этом вопросе важна не столько техническая осведомленность, сколько грамотно выстроенная стратегия и умелый политический ход. Грядет аккредитация, положение весьма шаткое, на кону судьба нашего университета. Кто если не мэтры современного слова способны повернуть сложившуюся ситуацию под правильным углом? В свою очередь, гарантирую, что возьму все под личный контроль. Никого из вас этот вопрос не коснется более, с этого момента. Завтра же госпожа Головникова получит от меня письменное заверение по поводу подготовки проекта к выставке.
Мне аплодировали стоя. Просто потому, что на всех не хватало стульев, и многие стояли изначально. Но, черт возьми, это все равно приятно. Я стал всеобщим героем, прикрывшим собой вот-вот разрывающийся снаряд. Вот только мина-то, липа. Наш хитровыдуманный ректор за послеполуденным коньяком предложил мне реализовать его уникальный план по временному снижению издержек на период проведения аккредитации. Предвидя волну недовольств из-за увеличения учебной нагрузки, вкупе с этой новостью он добавляет масла в огонь совершенно бредовой выставкой. И поручает нашей заведующей кафедры побыть палачом, не посвящая ее в детали. Весь замысел сводится к тому, что я, как вроде бы негласный лидер местного сообщества, должен успокоить массы и взять решение пустякового вопроса на себя, сместив акценты в сторону. Конечно, при таком раскладе крайней остается Головникова, но,
Допив со всеми добрую половину шампанского и под шумок захватив по пути еще неоткрытую бутылку, слегка нетрезвыми перебежками двигаюсь в сторону выхода. И, словно из ниоткуда, в темном коридоре пустого университета на моем пути появляется Ирена, судя горящим глазам, тоже слегка подшофе.
– Так-с, куда это наш доблестный Че Гевара направляется? Да еще и с бутылкой!
– Ирена Анатольевна, Эрнесто был радикальным революционером, вплоть до разработки своего собственного рецепта коктейля Молотова, чтобы без лишних усилий поджигать неинтернационалистических политиков социалистических стран. А я, можно сказать, предотвратил то, к чему Вы так усиленно готовили народ.
– Тогда я Вам предлагаю прямо сейчас разработать собственный рецепт какого-нибудь коктейля. Тем более ингредиентов у нас хватает.
Она радостно поднимает руку с бутылкой водки и, потрясывая ей перед моим лицом, обнажает свои зубы в улыбке.
– Оу, а не перегибаете ли Вы с исторической достоверностью? Мы же все-таки в учебном заведении…
– Бросьте эти Ваши шуточки и пойдемте уже в Ваш кабинет, пока никто не обнаружил пропажу.
– Нас?
– Бутылок.
Поднявшись до моего кабинета, я с удивлением признаюсь сам себе, что мне очень даже весело. Честно, я не помню, когда последний раз занимался какой-то удивительной глупостью, не считая моей жизни в целом. Пробраться по темному универу в свой собственный кабинет, стараясь не попасться по пути, пряча за пазухой алкоголь, как какой-то школьник. Сердцебиение участилось, зрачки расширились. Прямо таки неподдельный азарт.
Вломившись внутрь, я выключаю резервным пультом сигнализацию. Мы, не зажигая освещения, располагаемся на коврике под окнами, чтобы не привлекать внимание. Ведь где-то там, напротив моих окон, находится предполагаемый кабинет Артака. А еще по этажам курсирует шериф – вечно не спящий охранник Игорь.
Ползком пробираюсь к шкафу за бокалами. Слышу, как пробка от шампанского катится куда-то по полу. Оборачиваюсь – Ирена отпивает прямо из горла. Это все мне очень напоминает какой-то вышедший из под контроля выпускной в старшей школе.
Возвращаюсь с добытыми бокалами и вишневыми конфетами. Вырываю бутылку изо рта Ирены и смешиваю нетривиальный коктейль, добавляя в бокалы по горсти конфеток.
– Это где ты так научился?
Ее шепот звучит прямо возле моего уха.
– Да было дело, тяжелая студенческая пора, когда из закуски в холодильнике были только конфеты.
– Кто вообще хранит конфеты в холодильнике?
Я выпиваю все разом, Ирена следует моему примеру.
– Кто? Продуманные люди. Замороженные конфетки не только придают вкус, но и выполняют функцию льда.
Мы выпиваем еще по одной.
Где-то за дверью слышатся шаги. Мы, словно по команде, замираем с бокалами в руках, за секунду до того, чтобы чокнуться ими. Когда шаги удаляются, Ирена смеется и, надеюсь, что не специально, проливает все на мои многострадальные брюки.
– Ну, что же это такое сегодня…
Ирена продолжает смеяться еще пуще прежнего.
– Давай, смейся, но в теории, некоторые народы верят, что подобные случайности являются предвестниками удачи.
– Теория закончилась, пора приступать к практике.