Светлана

Артюхова Нина Михайловна

 — Анатолий Николаевич, лопат не хватает!

 — Ой, мама! — раздается неожиданный вопль. Пищат девочки, мирно плясавшие за минуту до этого.

Из-за кустов в них летят еловые шишки.

Светлана заходит в кусты. Два мальчика притаились там.

Они из пятого отряда — постарше других и побойчее.

 — Ребята, что вы здесь делаете?

У мальчика, который стоит перед Светланой, лукавые и предприимчивые глаза. С такими глазами нельзя не озорничать. Воспитывать этого парня, видимо, нужно по

рецепту известной нянечки, которая говорила своим пи­томцам так: «Пойди посмотри, что делает твой младший брат, и скажи ему, что этого нельзя делать!»

 — Коля, зачем вы сюда спрятались?

Мальчуган отвечает с довольным видом:

 — Мы девок доводим!

Светлана — ледяным тоном:

 — Не понимаю, что ты говоришь. Что такое «девки» и что такое «доводить»?

Мальчуган теряет свою самоуверенность:

 — Ну... девочек дразним!

 — А у нас в лагере никого никому дразнить не разре­шается. Видишь, девочки готовятся к выступлению, та­нец разучивают. А наш отряд что будет делать! Стихи читать умеешь?

 — Умею.

 — Ты у нас в отряде самый большой, самый силь­ный, тебя могли бы выбрать командиром, председателем совета отряда, но... при таком поведении...

 — Светлана Александровна, а если будет лучше пове­дение?

 — Пока хорошего не вижу. Посмотри, наши ребята дорожки посыпают, работают, а ты шишками бросаешься! Эх, ты!

Горн — к обеду.

После обеда — тихий час. Ребята, несомненно, устали, но угомонить их нелегко, даже малышей. Слишком все непривычное: комнаты, кровати. К тому же дома, конеч­но, мало кто спал днем. Некоторым, самым крошечным, приходится даже помочь раздеться — не справляются с пуговицами.

 — Светлана Александровна, у меня зуб шатается! — трагическим голосом говорит вдруг Милочка, которая не любит манной каши.

Она сидит на своей кровати, схватившись за щеку, поджав босые ножки, и с ужасом смотрит на Светлану.

 — Ну-ка, покажи.

Милочка в страхе трясет головой:

 — Ой, ой-ой, ой-ой! Нет, нет, вы его дергать будете!

 — Не трону я твой зуб. Покажи.

 —Только вы не дергайте!

 — Да я даже не подойду к тебе. Издали только по­смотрю.

Милочка с недоверием и опаской открывает рот.

Зуб мало сказать «шатается» — он лежит совсем бо­ком, и непонятно, на чем он еще держится.

 — Милочка, его только немножко подтолкнуть.

— Нет-нет, нет-нет! Больно будет!

— Ты сама его вырвешь. Платок у тебя чистый? Возь­ми его платком... поверни — и всё!

Светлана отходит к мальчикам. Коля, тот, который «доводил девок» шишками, пока­зывает ребятам, как нужно правильно застилать постели.

 — Очень хорошо, Коля, только это потом, а сейчас покажи, как нужно правильно закрыться одеялом и спать во время тихого часа. Я вижу, ты очень опытный,

в лагере бывал не раз.

В дверях появляется Милочка, захлебываясь от ужа­са и восторга:

 — Светлана Александровна, я его вырвала!

 — Ну и молодец. Пойдем пополощем рот, и спать ля­жешь.

Милочка, восхищенная собственным мужеством, дер­жит на ладони белый коренной зуб без корня, гладкий сверху, остро-изломанный внизу.

Наконец все девочки затихли, и в комнате мальчиков тоже не слышно стало даже шепота.

Короткие шажки босых ног... какое-то царапанье у двери. Милочка порывается выйти во двор.

 — Милочка, ты куда? Нельзя выходить, спать надо!

У Милочки в кулаке зажат роковой зуб.

 — Светлана Александровна, можно я выйду на тер­расу, его куда-нибудь выброшу?

Наконец и Милочка, забросив зуб подальше в траву, угомонилась.

Светлана присела на лавочке под окном.

В соседнем корпусе будто улей жужжит — не умол­кают разговоры. Там — мальчики, третий отряд. Вожатый нудно и беспомощно взывает к их сознательности.

Подошел Толя, что-то сказал в окно властным голо­сом — жужжание прекратилось.

К Светлане подсела девушка с розовым лицом и пухлым подбородком с ямочкой — педагог четвертого от­ряда:

 — Спят?

 — Спят!

 — И мои девочки тоже спят,

«Мои девочки» — так говорила Тамара Владимировна про девочек своей группы. Светлана была в числе дево­чек Тамары Владимировны. Давно ли это было? А те­перь у Светланы свои девочки, свои мальчики.

 — Я рада, что попала к девочкам в отряд, — говорит педагог. — С мальчиками беспокойнее. Подерутся, поми­рятся — ничего не поймешь! У девочек все понятнее.

«Чудачка! — подумала Светлана. — Второй год уже преподает. Ну, а если бы ее послали в мужскую школу или работала бы не в большом городе, а там, где маль­чики и девочки учатся вместе?»

Светлане даже захотелось в виде протеста к такому желанию спокойной жизни попроситься в следующую смену именно к мальчикам — в третий или даже в пер­вый отряд. С малышами, конечно, довольно-таки хлопот­ливо, но Светлана была уверена — дело пойдет.

Тогда в райкоме спросили: «Работу с детьми люби­те?» — «Люблю, конечно!»

Ребята очень чувствуют, когда их любят.

В первые же дни у Светланы нашлись помощники. Оказалось, например, что Милочка прекрасно умеет за­плетать косы. Тридцать человек в отряде, половина из них девочки — вот вам почти тридцать косичек! Не труд­ное дело, но трудоемкое.

Коля оказался неплохим председателем совета отря­да. Бывали у него, конечно, срывы — мальчику с такими глазами нельзя не озорничать. Он был очень чувствите­лен к похвале. Когда ему говорили, что он хороший маль­чик, это действовало на него, как гипноз.