Светлана

Артюхова Нина Михайловна

 — Вы тоже на метро?

 — Нет, я на троллейбусе... Светлана... ты сначала к маме... зайди прямо в библиотеку, а потом...

 — Не беспокойтесь! — гордо ответила девочка. — Я все адреса знаю!

Когда маленькая фигурка промчалась через площадь и скрылась за углом, Костя вспомнил с раскаянием, что даже спасибо Светлане не успел сказать.

Мимо окон проносятся белые растрепанные клочья дыма. Скорей, скорей беги, поезд, поменьше задержи­вайся на остановках! А другой поезд, наоборот, пусть стоит как можно дольше,

не торопится, пусть до самого вечера стоит!

Опять перед Светланой раскрылась книга без начала и без конца — кусочек чужой жизни. Но не наблюдателем со стороны входит она сейчас в чужую жизнь, а действующим лицом. Волновала и радовала ответственность за ход событий. Книга раскрылась — началась новая гла­ва. От Светланы зависит, чтобы новая глава была веселая, а не грустная.

Что нужно для этого сделать? Пока за нее хлопочет паровоз, пыхтит, разбрасывая по кустам клочья дыма. На маленьких платформах даже вовсе не задерживается, проносится мимо, крича нетерпеливым, пронзительным голосом: «Я спе-шу-у!»

Пока сидишь неподвижно и бездейственно, приходят в голову разные тревожные мысли: «А вдруг произойдет крушение? А вдруг потеряю билет? А вдруг потеряю деньги?»

Пачку денег сунул ей Костя, когда выходили из дет­ского дома:

«Дай маме, поезжайте на такси».

«Бумагу и карандаш не забудь, — сказала Наталья Николаевна. — Куда ты положишь деньги? Возьми мою сумочку».

«Возьми мой бумажник», — сказал Костя и уже на­чал вытряхивать все, что было там.

Неожиданно подошел маленький Слава и протянул свой новый кармашек на голубой ленточке:

«Возьми».

Светлана схватила кармашек:

«Я — сюда. — Она обмотала ленточкой маленький па­кет и крепко зажала в руке. — Вот так!»

Знакомый кармашек с незабудками — Беленькая Му­ха его вышивала. Сколько денег? Должно быть, очень много. Никогда у Светланы в руках не было столько. Ес­ли потеряю — все кончено, поручение не будет выполне­но. Кроме того, можно потерять Костину записку с но­мером эшелона. Нужно переписать ее по крайней мере в трех экземплярах — для Костиной мамы, для Нади и для себя.

Светлана пристроилась к столику у окна и положила перед собой Костину записку.

«Надя, милая, спасибо, что выкроила все-таки время и приехала с мамой на вокзал. Если бы не приехала, мне бы все думалось...» — зачеркнуто, «что-то у нас с то­бой...» — тоже зачеркнуто. Ивсе.

Что же это значит? Светлана с испугом и недоумени­ем уставилась на белый листок с зубчатыми краями. Где номер эшелона? Она потеряла его? Или Костя впопыхах вырвал не тот листок из блокнота?

Нет, он сначала вырвал, а потом написал... Светлана перевернула записку. Да, именно так. Вот номер эшело­на и название станции. Все на месте...

Девочка почувствовала огромное облегчение. Она ни­чего не потеряла. Но тут же началась новая тревога. Она вдумалась в прочитанные слова. «Что-то у нас с тобой...» По-видимому,

начал писать еще тогда, после своего отъ­езда из Москвы. Да, вот и число... Еще в июне! Начал и почему-то раздумал, написал по-другому. Что же случи­лось? Поссорились они, как там, на фотографии в аль­боме?

Этот листок нельзя показывать ни Наде, ни Зинаиде Львовне. Светлана сделала две копии, положила их в Славкин кармашек, вместе с деньгами...

А подлинник надо оставить у себя. Куда пристроить понадежнее? Взрослые женщины прячут такие важные документы у себя на груди. Но куда может спрятать де­вочка? Светлана свернула записку трубочкой, как шпар­галку, и под прикрытием столика незаметно засунула ее туда, куда перед каждым трудным экзаменом пристраи­вала шпаргалки Нюра Попова: за резинку трико, у ко­лена.

С высокой ступеньки на хрустящий песок насыпи Светлана спрыгивала как можно осторожнее — не под­вернуть бы ногу, ноги сейчас нужнее всего. Впрочем, и голова тоже необходима. Уже начиная свой бег от станции, Светлана вдруг сообразила, что Костя ошибся: не в библиотеке нужно искать Зинаиду Львовну, а дома. В библиотеке как раз сегодня выходной день. Должно быть, Костя не знал, что выходные дни теперь не по вторникам, как было прежде.

Дом Зинаиды Львовны ближе к станции, чем библио­тека, но библиотека ближе к Надиному дому.

Светлана думала, что Зинаида Львовна обрадуется, а она, наоборот, по-видимому очень встревожилась.

Она собралась мгновенно — Светлана даже не успела пересказать в точности все Костины слова, доканчивала уже на улице.

 — На этот поезд, пожалуй, не поспеем, — сказала Зинаида Львовна: — нужно зайти к Зиминым.

 — Поезжайте с этим, к Наде я зайду. Поезжайте, не задерживайтесь!

Зинаида Львовна крепко обняла Светлану:

 — Деточка ты моя!..

Дверь открыла Надя. Спросила:

 — Случилось что-нибудь?

И сразу провела Светлану мимо всех фарфоровых со­бачек и вазочек в свою строгую комнату. Узнав, зачем приехала Светлана, Надя присела на подоконник, лицом к открытому окну, и задумалась. Она молчала так долго, что Светлана уже начинала закипать. Впрочем, вовремя вспомнила совет Ивана Ивановича: «Умерь немножко температуру», и заледенела на стуле около двери. В кон­це концов, полчаса еще можно не торопиться, все равно на поезд, с которым уехала Зинаида Львовна, не поспеть.

Наконец Надя встала и проговорила, как будто об­ращаясь к самой себе:

— Светлана, я не могу поехать.

 — Если вы не можете так, сразу собраться — это ни­чего, — сказала Светлана. — Следующий поезд через полчаса.

 — Нет, я и со следующим не могу поехать.

 — Экзамены у вас? — уже враждебно спросила Свет­лана.

 — Почему экзамены? Нет, экзаменов сейчас нет.

Какой у Нади сегодня взрослый вид... Странно. Она не показалась такой, когда открывала дверь.