Светлая сторона Луны (трилогия)
Шрифт:
— Как ты себе представляешь адептов Марса? — вдруг спросил Шут.
— Никак, — буркнул я в ответ. Я был слегка раздражен. Мало того что он Тер отпустил отдыхать, а меня — нет, так еще и заставил карабкаться на эту, будь она неладна, стену. Словно сам на этот восход посмотреть не мог.
— Что значит «никак»? — усмехнулся он.
— А то и значит. Не задумывался я над этой ерундой.
— Ложь, — спокойно ответил он. — Ты пошел ко мне в обучение, а это долгий и очень неприятный процесс. Значит, ты что-то увидел в подобных мне, что заставило тебя это сделать. Какие-то черты, способности. Ведь друидская боевая школа не так плоха. А вместе с прочими талантами делает тебя
Он заставил меня задуматься. Конечно, сама цель давно вытеснила из головы причины, ее породившие. О том, чтобы послать его подальше, речи не шло. Я был его учеником, он мне нужен, значит, придется какое-то время смотреть на эти дурацкие рассветы-закаты, отвечать на его бесконечные «почему?», «зачем?», «как ты думаешь?».
— Марсианин — это высший, в наибольшей мере подготовленный для боя и убийства лицом к лицу, — сказал я.
— Почему ты так считаешь?
— Это все знают.
— «Все» — значит, никто. Мне почему-то казалось, что ты — не все. Тем более что я про «всех» не спрашивал, я спрашивал про тебя, — жестко отрезал он. — За счет чего они таковы?
Ухо резануло слово «они». Не «мы», а именно «они», словно Шут отстранял себя от школы Марса. Все-таки интересно, из какого он домена? Лично мне в тот момент в голову пришел лишь Некромантский. Только его высших нельзя отнести к школе какой-либо из планет. Хотя еще было Воинство Небесное, но его я отбросил сразу. Не походил Шут не то что на ангела, а даже на бывшего ангела.
— Они в совершенстве владеют любым оружием, — начал перечислять я. — Каждый из них двигается с невероятной скоростью, потому прочие высшие в рукопашной против них не имеют шансов. А их сверхъестественное предчувствие действий противника не только дает им преимущество в бою, но и почти полностью блокирует предчувствие противостоящего марсианина. Вот этим-то ваш способ восприятия и лучше того же друидского.
— Да-а-а, — протянул Шут. — Конечно, на Плутоне самое большое разнообразие, но и на Марсе не все одинаковы. Мне почему-то казалось, что плутонцы как никто другой должны это понимать. Ведь и у вас, к примеру, есть духи, а есть рубаки, и они мало похожи.
— Ты хочешь сказать, на Марсе так же? — Теперь разговор заинтересовал меня.
— Не совсем. Но я тебе уже говорил: вы — более гибкие при обучении. У нас же эта жесткость проявляется во всем. Обычные высшие не видят разницы между нами. Я тоже, кстати, читал книгу Луи. Типичный взгляд на адептов Марса снаружи. Но если разобраться, прочим видеть разницу необязательно. Для них она слишком мала, чтобы на что-то повлиять. Ты — другое дело.
— Почему?
— Суди сам. То, что ты уже знаешь и умеешь, позволит выжить в столкновении даже не с любым плутонцем, а с любой их группой. Ты превосходишь их во всем. Значит, обучение у меня позволит тебе только одно: стать на одну ступень с марсианами, причем в их стихии. А для этого ты должен понимать разницу между ними. Потому что незначительные для прочих детали в стычке марсиан становятся той чертой, которая отделяет жизнь от смерти.
Он все так же стоял на самой высокой точке стены, не удосужившись даже повернуться ко мне. Будь я поэтом, меня, наверно, вдохновила бы эта картина: развалины, а на них — два человека, словно бы одни во всем этом мире. И они ведут неспешную беседу на отвлеченную тему. Да уж, маркизишка оценил бы.
— Да-а-а… Все, что ты мне назвал, — продолжал Шут, — это собрание заблуждений. Согласен, по сравнению с прочими мы действительно идеально владеем любым оружием. Ведь первоосновы боя одни. Но…
Краешек солнца показался из-за развалин, первый луч скользнул по яблоку одного из мечей Шута, перепрыгнул на второе. А вокруг все та же тишина. Это Город, здесь нет птиц, приветствующих восход, здесь вообще никого нет, только люди да бродячие собаки. Мать говорила: «Странно: собаки есть, а кошек нет». Хотя я никогда не понимал, при чем здесь кошки.
— Теперь о скорости, — Шут продолжал вещать. — Ну здесь все вообще просто. Как и везде, у нас есть те, кто быстрее, и те, кто медленнее. Даже не будем далеко ходить. Ты видел наши поединки с Грешником. Я быстрее, чем он, но он легко компенсирует это длиной своего оружия и более четкой техникой.
— Вот, кстати, Грешник, кто он? — задал я давно мучивший меня вопрос.
— Я не знаю, — честно признался Шут. Он при этом не особо колебался. Все-таки за что его можно уважать — так это за умение признавать, что он чего-то не знает и не умеет. Истинный дайх никогда не станет обманывать себя. Признание слабости — первый шаг к избавлению от нее. — Он плутонец, это точно. Вашего брата ни с кем не спутаешь, Плутон отпечатывается в душе гораздо глубже любой другой планеты. Вот кто его учил? У меня ни одной идеи. Абсолютно незнакомая техника. Проблески стандартных приемов, конечно, есть, но в мое время с Марса ничего подобного не выходило. Поговори с ним или со своей сестрой. Может быть, что и узнаешь.
— Обязательно поговорю, — кивнул я. У меня уже зрела идея. Я узнаю о прошлом Грешника. Мир Видений — в нем отпечатывается все, что происходит в нашем Мире. Конечно, кое-что спросить придется и у Белого, и у Пантеры, чтобы не искать полностью на ощупь, но это — мелочи, которые не натолкнут на подозрения.
— Да-а-а… Теперь третье, — продолжил Шут, словно мы и не отвлекались. — Предвиденье. Да, так мы его и называем. Только не предвиденье, а именно Предвиденье. Это очень интересная способность. Во-первых, если уж она проснется, ее нельзя потерять. Можно развивать, делать сильнее, но лишиться ее невозможно. Во-вторых, ее нельзя заблокировать полностью. Даже при самом худшем для тебя раскладе ты будешь видеть на неуловимый миг вперед — немного, но будешь.
— То есть это — даже не шаг вперед, а гигантский прыжок? — уточнил я.
— Да, — согласился Шут. — Когда появляется Предвиденье, это словно ты вдруг с земли вспрыгнул на эту стену. Есть те, кто стоит выше тебя, есть те, кто гораздо выше, ты и сам можешь карабкаться дальше, но ты теперь неизмеримо возвышаешься над теми, кто остался на земле, и этого у тебя уже не отнять. Мы измеряем Предвиденье временем… хотя… в общем, этого так просто не объяснишь. Это не совсем то время, как его понимают прочие. Но похоже. Так вот, когда ты сталкиваешься с противником, наделенным Предвиденьем, тот, у кого оно слабее, остается с самым минимумом, а у второго время укорачивается настолько же. Это мизер даже с учетом быстротечности наших поединков, но этот мизер иногда бывает в цену жизни.