Светлая в академии Растона: любовь или долг
Шрифт:
Отточенным движением достала из палки нож. Удар в грудь Блэквел отвел, но это лишь отвлекающий маневр, следом за которым светлая полоснула мужчину по щеке. Наблюдая, как по красивому лицу мага стекает красноватая жидкость, Суарес улыбнулась. Наконец-то гад получил по заслугам. И это только начало! Зря он отдал нож. Она не упустит возможности продемонстрировать все свои навыки.
— Пора с этим заканчивать, — холодно резюмировал мужчина, и в следующее мгновенье рука Леа была неестественно загнута за ее же спину. — Брось нож, Суарес.
Леа дернулась,
— Трижды я повторять не буду. Бросай нож, иначе сломаю запястье.
— Да никогда в жизни! — рыкнула она и взвыла от боли.
Впервые девушка слышала, как хрустят ее же собственные кости. Нож из вмиг ослабшей ладони выпал сам. Не соображая от боли, действуя на адреналине и инстинктах, она со всей силы ударила мага затылком в переносицу, затем с разворота добавила здоровой рукой по лицу, получив по лицу в ответ. Они перешли от слов к делу. Но, хоть темный и обещал бить в полную силу — не мог. От первого же меткого удара светлая отправилась бы к своим родителям.
Они танцевали на поляне танец смерти, прыгали между деревьев, бросались друг на друга злобно, разъяренно, с ненавистью. Сражались яростно, словно злейшие враги, словно от победы зависела не только жизнь, а зависело будущее королевства и даже мира. Словно каждый удар не причинял боль, а исцелял ее. Наконец, Блэквелу удалось скрутить светлую. Удерживая раненую руку девушки в неестественном положении, он сдавливал ее горло локтем, а сам стоял за спиной и прошептал на ухо.
— Моли о пощаде и я отпущу.
— Я вас ненавижу! — выкрикнула она из последних сил, цепляясь здоровой рукой за его мощную и твердую, словно скала, руку. Сознание начинало меркнуть, перед глазами — черно-кровавые разводы, воздуха не хватало. Отчаянный шаг — светлая резко нагнулась и, сделав подсечку, повалила мага на землю. Но он тут же увлек девушку за собой и перевернулся, придавив ее всем телом. Стратегический просчет. Из такой позиции против превосходящего по весу противника Леа не выбраться. И девушка прекрасно это понимала.
— Взаимно, Суарес! — рыкнул он, прижав руки девушки к земле. — Не-на-ви-жу!
— Убила бы! Только дайте нож и освободите руку!
Она тяжело дышала, понимая, что разомкнуть стальную хватку ладоней не получится. Но этого не понадобилось. Блэквел отстранился, вложил в руку Леа нож и приставил его к своей шее, наклонившись так низко, чтобы она кожей ощущала, как пульсирует кровь в его шейной артерии.
— Одно нажатие. Сюда, — дыхание темного мага щекотало шею девушки. — И твоя мечта сбудется. Ну же.
Она сжала нож с энтузиазмом и уже хотела выполнить то, что требовалось. То, что должно. То, что принесет освобождение. Из-под кончика клинка зазмеилась красная жидкость. Удары сердца темного мага слились с ударами ее сердца, одно тяжелое дыхание на двоих, одна ненависть на двоих. Он смотрел ей в глаза, спокойно, решительно и понимал — Суарес не сможет. Нож выпал из вмиг ослабевшей руки, на ресницах задрожал хрусталь слез:
—
— Я знаю, — выдохнул он прямо в губы.
— Ты мне руку сломал, — обиженно и удивленно.
— А ты сломала меня… Мы в расчете.
В следующий миг сознание отказало обоим. Они вновь перешли к сражению, но на ином уровне. Поцелуи ранили больнее ударов. Они сминали друг друга в объятиях, царапали, не щадя тел, не скупясь на ненависть, кусали губы до крови. Повторяли «ненавижу», а бедрами сжимали друг друга, не желая отпускать, руками — притягивали ближе, пытались соединиться воедино. Удары перемежались с непривычной и неуместной нежностью. Язык куратора бесцеремонно вторгался в рот светлой, встречая яростное сопротивление. Она хотела сама владеть ситуацией. Не поцелуй, а попытка выпить друг друга без остатка, осушить, подчинить, сделать больно, избавляясь от собственной боли. Пальцы помимо воли переплетались, тела выгибались, из груди вырывались предательские хрипы наслаждения.
— Суарес, — прохрипел темный маг. — Остановись. У тебя эмоциональный откат.
— Плевать, — тяжело дыша, она вновь приникла к губам мужчины, словно это живительный бальзам, ничего не понимая, не отдавая себе отчета в том, что происходит. Ей казалось, что она снова спит и этот сон не причинит вреда.
— Да, — прошептал мужчина, возвращая страстный, обжигающий поцелуй, пробираясь руками под рубашку девушки. — Нет, я под проклятьем, — он снова отстранился, прижавшись лбом ко лбу светлой. Дыхания не хватало даже тренированному бойцу. Они привык сражаться иначе… — Я не могу, не должен…
Леа пощекотала язычком набухшую артерию на шее куратора, а затем укусила его зубками, от чего желание прострелило и без того ослабшее тело мага, заставляя разум предавать, заставляя проклятье, темное, злое, опасное, завладевать сознанием. Против магии вампиров — жестокой и беспощадной, у Этана не было противоядия. Как и против магии светлой…
— К черту, — выплюнул он и впился губами в припухшие губы Леа, прижимаясь к ней бедрами, позволяя чувствовать силу своего желания. Но это не отпугнуло девушку. Не сегодня, не здесь и не сейчас. Это его подарок, его благословение. Суарес, такая податливая в этот миг, ничего не соображает. Она полностью доступна и отдаст ему все что угодно: свою невинность и свой дар. Ей нужно эмоциональное замещение, и он будет сволочью, если не даст его. Да. Это правильно…
Но, несмотря на желание, от которого ломило в паху, силу проклятья, шептавшего, липким холодным голоском, что следует взять Леа, здесь, на влажном мхе среди прошлогодней рябиновой листвы, ведь она так прекрасна в едва пробивающихся сквозь крону лучах солнца, что-то мешало. Что-то зудело. А затем перед ним появилось лицо Рейны и темный маг отстранился, стараясь уцепиться за хвост какой-то мысли, чего-то действительно важного.
— Этан, ну что ты делаешь, — шептала Леа, покрывая шею и лицо мага беспорядочными, сводящими с ума поцелуями.