Светлая

Рут Наташа

Крадясь вдоль стен, она всё ожидала, что её вот-вот кто-то окликнет, но ей удалось добраться до следующего проулка. Здесь не было жилых домов, только склады и задние дворы торговых лавок. Завернув за угол, она снова прижалась к стене и осмотрелась. Никого поблизости не было. Двигаясь дальше, Тэлли аккуратно обходила мусор, протухшие овощи, сломанные коробки и тряпки. Почти дойдя до середины дороги, она выдохнула – до ворот оставалось совсем недалеко. Нужно было пройти всего пару улочек, и она окажется у городских стен. Тогда можно остаться поблизости и утром, как только откроют ворота, уйти из города.

Уходить из Соуджена было страшно. Она никогда не была дальше,

чем в полудне пути от города, и не знала, что находится за его пределами. Ей были известны только ближайшие поместья и город Дивин. Торговцы говорили, что до него около недели пути пешком. Тэлли не могла представить, как доберётся туда без еды и знания дороги. Поэтому она решила идти в противоположную сторону, к фермам на юге, надеясь, что удастся уговорить кого-то взять её на работу.

Это было похоже хоть на какой-то план, и Тэлли кивнула, словно подтверждая его для себя. Но вдруг она ощутила сильный удар по голове. Боль была невыносимой, в глазах вспыхнули искры, и Тэлли потеряла сознание.

2

Придя в себя от тряски, Тэлли поняла, что кто-то несёт её на своём плече, закинув как мешок. По лицу стекало что-то тёплое, вероятно, кровь. Тэлли потянулась к лицу рукой, чтобы проверить голову, но похититель резко дёрнул её, поправляя ношу, и голова разорвалась новой волной боли, от чего она снова потеряла сознание.

Очнулась она в полной темноте, вокруг пахло плесенью и гнилью. Тэлли затошнило, она перевернулась на бок и тут же простонала от боли. Казалось, что в голову забивают гвозди – боль была резкая и пульсирующая. Мысли путались, сосредоточиться не удавалось.

– О, ты очнулась. Наконец-то, – вслед за голосом появился свет от старой масляной лампы. Голос был смутно знаком, но из-за боли Тэлли не могла понять, кто это. – Как ты, жива? А то я уж думал, ты окочуришься прямо тут, у меня в подвале. Этот бестолочь должен был просто привести тебя, а не разбивать голову. Прости уж его, дурак совсем, ничего не понимает.

– Кто…, кто ты? – язык плохо слушался, горло пересохло, и голос Тэлли был больше похож на карканье ворона.

Мужчина засмеялся. Она не видела его лица, свет бил прямо в глаза, отбрасывая только тени.

– Неужели Гэри так сильно тебя приложил, что ты меня не узнаёшь? Мясник Дерамон я, – он продолжал посмеиваться, а у Тэлли от страха сжалось всё внутри, она застыла, боясь пошевелиться.

Дерамон был известен своим дурным нравом и явно хотел сдать её стражникам за вознаграждение. Все в городе знали, что с Дерьмоном (так его называли за глаза) шутки плохи. За деньги он был готов на всё, и часто ходили слухи, что он обманывал клиентов и устранял конкурентов любыми способами. Но никаких доказательств его вины не было. Несмотря на это, ни одна новая мясная лавка так и не укрепилась в городе с момента открытия лавки Дерамона.

В приюте детей пугали историями про мясника: якобы он отлавливал бездомных детей и пускал их на мясо для знатных горожан. Каждый бездомник должен был пройти ритуал посвящения – украсть кусочек мяса из его лавки и принести в приют как доказательство своей храбрости.

Тэлли тоже однажды пришлось участвовать в этом. Старшие дразнили её и называли трусихой, но когда она решилась подойти к двери мясника, то так и не смогла её открыть. Она стояла бы там ещё долго, если бы сам Дерамон не выскочил с окровавленным ножом, истошно вопя на всю улицу, что не позволит обкрадывать его лавку. Тэлли испугалась так сильно, что бежала несколько часов до противоположных ворот города. Когда она столкнулась со стражником, силы

её окончательно покинули, и она упала, не сумев продолжить бег. Стражник, улыбнувшись, помог ей подняться и отвёл в приют. Тэлли тогда досталось от мадам Трюли за то, что она потревожила стражу, и прозвище, данное старшими детьми, долго ещё сопровождало её. С тех пор она обходила лавку Дерамона стороной, а, увидев его самого, перебегала на другую сторону улицы. Однажды она рассказала наставнику Роувену о своих страхах, на что тот лишь рассмеялся и сказал, что Дерамон – самый добрый и честный человек, которого он знает. У него скверный характер, но это не делает его плохим.

И вот теперь Дерамон поймал её. Тэлли не знала, чего ожидать, но хорошего явно не предвещалось. Она попыталась встать, чтобы не разговаривать лёжа, но голова взорвалась новой волной боли.

– Лежи, лежи, рано тебе ещё вставать. Сильно тебя мой дурень приложил. Дурак он, от рождения, не понимает многих вещей. Сын это мой, Гэри, – грустно закончил Дерамон. – Ты пока отлежись тут до утра, а как ворота откроют, так я тебя провожу до фермы.

От удивления у Тэлли даже глаза на лоб полезли, от чего голова снова отозвалась жуткой болью. Тэлли зажмурилась и, ожидая худшего, осторожно ощупала голову. Волосы были в крови, но, к счастью, пальца нащупали только ссадины и огромную шишку.

– Гэри, принеси воды, и только осторожно, не расплескай на лестнице, остолоп, – пророкотал мясник на сына. – Сейчас он воды принесёт, ты тут умойся, а то в таком виде тебя точно поймают на воротах.

Когда Гэри принёс воды и поставил ковш рядом с Тэлли, направились к выходу из подвала. Едва шум шагов по лестнице стих, до неё донёсся звук оплеухи, явно предназначенной сыну мясника. Дерамон закрыл за ними дверь, обкладывая Гэри ругательствами.

Тэлли тяжело вздохнула и, собравшись с силами, начала умываться. Это было нелегко, её сильно мутило, и каждое движение головой приносило новый приступ боли. Медленно, но ей удалось немного привести себя в порядок. Когда она закончила, дверь в подвал снова открылась, и к ней спустился мясник. В руках он держал свёрток с одеждой и ботинки.

– Держи, переоденься. Это старая одежда Гэри, когда он был поменьше, тебе должна подойти. Если что, подвернёшь. И вот тут, – он снял с плеча мешок, который Тэлли не сразу заметила, – немного еды, воды и нож. Пригодится в дороге.

– Почему вы мне помогаете? – в её голосе звучало подозрение, которое скрыть не удалось.

– Что, удивлена? – засмеялся Дерамон. – Долг отдаю старине Роувену. Должен был я ему многие годы. Сегодня я отдаю долг, хоть и посмертно, – печально закончил мясник.

От изумления Тэлли потеряла дар речи и даже не поблагодарила его за щедрость. Дерамон немного постоял рядом, покачиваясь на пятках, будто ему было неловко, а затем снова покинул её. Оставшись одна, Тэлли развернула свёрток и увидела мужскую рубашку и штаны. Переодевшись, она почувствовала себя гораздо увереннее – в штанах убегать удобнее, чем в платье. Ботинки оказались великоваты, но она подложила в них куски оторванного подола платья.

Осмотреть себя было не в чем, но вряд ли она сейчас походила на девушку. Её черты лица всегда напоминали мальчишечьи, и без платья и длинных волос она ещё больше стала бы похожа на мальчишку. Решив, что нужно отрезать волосы, чтобы ещё больше походить на мальчика, Тэлли с сожалением достала нож из мешка. Она не гордилась своими волосами, но ей нравилось, когда девочки из приюта делали ей причёски, и она казалась себе похожей на леди из знатных домов. Теперь же от этого придётся отказаться.